Тайная стража России. Книга 3 - [33]
Серьезной удачей для наших моряков стал захват немецких шифрдокументов на крейсере «Магдебург», севшем на мель возле острова Оденсхольм в Балтийском море в устье Финского залива 27 августа 1914 г. Это событие оказало большое влияние на дальнейший ход событий во время Первой мировой войны, поэтому рассмотрим его подробнее.
В самом начале войны российские моряки сумели захватить на немецком крейсере «Магдебург» важные криптографические документы, использование которых для криптоанализа немецких шифрсообщений сыграло весомую роль в дешифровании россиянами и англичанами немецкой военно-морской и дипломатической переписки.
События развивались так. Утром 25 августа 1914 г. германские корабли сосредоточились вблизи о. Гогланд. Дождавшись ночи, немцы должны были войти в Финский залив и произвести торпедные атаки по встреченным ими русским судам. Атаковать должны были крейсер «Магдебург», эсминцы V-26 и V-186, тогда как крейсеру «Амазоне» и подводной лодке U-3 было приказано курсировать в районе Дагерорта, где они находились в резерве. Флагманом немецкой эскадры был крейсер «Аугсбург». Во второй половине дня, воспользовавшись густым туманом, германские корабли вошли в Финский залив. В 21.00 крейсер «Магдебург» потерял визуальный контакт с «Аугсбургом» и далее ориентировался по радиосигналам с флагмана. В 00.16 26 августа, когда «Магдебург» находился в 5 милях от маяка Оденсхольм (о. Осмуссаар), на крейсер была передана зашифрованная радиограмма, в которой содержался приказ изменить курс. В 00.37 «Магдебург» наскочил на камни и сел на мель.
Немецкий Морской генеральный штаб создал комиссию по расследованию катастрофы. Эта комиссия пришла к выводу, что основная вина лежит на радистах крейсера, расшифровавших депешу о направлении хода не за 9 минут (как предполагал пославший ее командующий отрядом контр-адмирал Беринг), а за 12. В результате находящийся недалеко от берега «Магдебург» шел ночью опасным курсом со скоростью 15 узлов, что и привело к катастрофе. Следует отметить, что норм времени на расшифровку в германском военном флоте тогда не существовало, и Беринг, определяя время на расшифровку, исходил из опыта радистов Северного флота, где он служил ранее. На Балтике немецкие радисты имели гораздо меньшую практику и потому затратили на расшифровывание радиограммы больше времени на фатальные три минуты. По другой версии, «Магдебург» сел на мель, уходя от русских военных кораблей, преследовавших его. Однако обе версии не противоречат друг другу.
Немецкий крейсер «Магдебург»
Туман был очень густым, по этой причине персонал наших береговых наблюдательных пунктов не смог увидеть наскочивший на камни немецкий корабль, но немцев выдали громкие крики на немецком языке, которые услышали наши наблюдатели. В Ревель (ныне — Таллин, Эстония) немедленно было послано шифрованное телеграфное сообщение о том, что с берега слышны команды, отдаваемые по-немецки, но что именно там происходит, не видно из-за густого тумана. В это же время о катастрофе «Магдебурга» наше командование получило информацию в результате радиоперехвата и радиопеленгования сигнала бедствия с крейсера морской радиокомпасной станцией, располагавшейся на о. Гельголанд.
По одной из версий события развивались так. 26 августа 1914 г. вахтенный радист одной из береговых радиостанций нашего Балтийского флота Линёв сидел у передатчика и лениво листал одной рукой «Ниву» (Один из самых популярных журналов для массового чтения в Российской империи. — Прим. авт.) за прошлый месяц. В который раз попавшаяся на глаза реклама коньяка одесского завода Шустова вызвала глухое раздражение — «сколько можно долбить голову… Надо же меру знать — призывы употреблять неслись буквально отовсюду: с крыш трамваев, со стен домов, со страниц газет и журналов. Такое впечатление, что в России осталась одна проблема — выбор коньяка! Слава богу, что радио недоступно рекламе!» — раздраженно размышлял Линёв, второй рукой плавно крутя ручку настройки приёмника и слушая чистый от всякого дурацкого коньяка эфир.
В эти же самые минуты маленький, похожий на японца в очках радист крейсера «Магдебург» Клопски стирал пыль со свинцового (чтобы обязательно утонули, случись что) переплёта сигнальной книги и шифровальных таблиц флота. Внезапно раздался чудовищный удар и жуткий — даже не скрежет, а звук рвущегося металла — на всех 15 узлах «Магдебург» вылетел на камни… Загремел телефон, выслушав его, Клопски бросился к передатчику, схватил тяжеленную свинцовую книгу таблиц и начал, лихорадочно листая страницы, выбивать начальные группы цифр. Линёв, не спеша, листая «Ниву», добрался до частоты «Магдебурга» — и что это!!?? В неурочный час крейсер начал как-то рвано, кусками передачу шифром. В радиокомнату ворвался сменщик и заорал — «наблюдатели с маяка… радировали… Магдебург… камни… глуши!..» Линёв отбросил журнал, вывернул до предела ручку реостата и быстро начал отбивать первое, что пришло в голову на частоте крейсера. В голову пришла эта, черт бы её побрал, реклама. И с мощнейшей Гапсальской радиостанции в эфир понеслось — «Не пейте сырой воды, господа! Пейте шустовский коньяк!», «Наилучший шустовский коньяк… что за коньяк… и плащ, и стрела, и лукавый коньяк…». Вот ведь черт, ничего больше в голову не приходит. Ну и ладно… В это же время радист кайзеровской эскадры, обнаружив на волне «Магдебурга» безумного русского, выдающего бредни о (как понял немного знавший русский язык радист) коньяке, размышлял: «Это ж надо — нажраться на боевом посту! Русские дикари, алкоголики!»
