Тайная стража России. Книга 3 - [29]

Круг единомышленников в провинции был слишком узок, и для собирательства он обращался не только к столичным филателистам, но и вступил в переписку с известными коллекционерами Европы. С годами Ральцевич стал авторитетным специалистом в области земских марок Российской империи. Малотиражные знаки почтовой оплаты, выпускаемые в обращение местными органами самоуправления для удобства населения и получения дохода, были редкими по определению.

В доступных нам архивах нет ответа и разгадки на проявленный чрезвычайный интерес к обычному жандармскому ротмистру.

В то же время отметим, что важнейшим источником осведомления охранки в ту пору являлась перлюстрация почтовой корреспонденции, которая практиковалась правительствами различных государств. Издавна прибегали к ней и в России. На основании высочайшего указа царя Александра III Министерство внутренних дел повсеместно вскрывало, читало и копировало письма неблагонадежных граждан, выявляя крамолу, смутьянов и бунтовщиков. Революция 1905 г. дала новые поводы к тщательному изучению не только внутренней почтовой переписки, но и с иностранными корреспондентами. Письма переводились, а копии подозрительных текстов направлялись местной охранке для розыска и дознания. А некоторые письма в подлинниках докладывались на самый верх.

Полагаем, что здесь и скрывалась причина интереса и, если хотите, интрига к фигуре ротмистра. Невинные по содержанию почтовые карточки коллекционера заинтересовали самого шефа жандармов и министра внутренних дел П.Н. Дурново, длительное время и ранее контролировавшего перлюстрацию корреспонденции в России[61].

А среди зарубежных адресатов С.М. Ральцевича оказались и члены известных королевских династий Европы.

После установления адресата и его политической благонадежности он никоим образом не пострадал, а редкое по тем временам хобби не помешало ему продолжить службу трону. В 1907 г. территория ответственности ротмистра Ральцевича удвоилась, он стал отвечать за половину Пермской губернии, а именно — Екатеринбургский, Камышловский, Ирбитский и Шадринский уезды.

Особой карьеры Ральцевич на Урале не сделал. Войну с Германией и Австро-Венгрией он встретил в должности помощника начальника Бессарабского ГЖУ на пограничном пункте в городе и порту Рени (место впадения реки Прут в Дунай), где выслужил звание подполковник.

В 1914 г. киевский журнал «Русский филателист» начал публикацию его труда «Русская земская почта и ее марки — исторические очерки», однако Первая мировая война помешала Ральцевичу опубликовать издание целиком.

Жандармский офицер не дожил до крушения самодержавия и упразднения политической полиции в феврале 1917-го. По неустановленной причине Сергей Матвеевич Ральцевич умер 46 лет от роду и был похоронен на воинском кладбище в Одессе. Надгробие до наших дней не сохранилось. После него остались дети: Сергей, крещенный во Входо-Иерусалимском соборе Нижнего Тагила в начале 1906 г., и Нина, рожденная вскоре в Екатеринбурге, — о судьбе которых нам ничего не известно.

Д.А. Ларин В огне 1914 года. Криптографическая война на море

В этом году исполняется 100 лет со дня подписания Версальского мирного договора, поставившего окончательную точку в завершении Первой мировой войны[62]. Договор был подписан в пригороде Парижа Версале 28 июня 1919 г. К сожалению, Россия не оказалась в числе стран-победительниц из-за революционных событий 1917 г. Для России Первая мировая война закончилась 3 марта 1918 г. подписанием Брест-Литовского мирного договора.

Тем не менее вклад вооруженных сил Российской империи в победу Антанты огромен. Важную роль в обеспечении боевых действий противоборствующих сторон играли криптографические службы. В данной статье мы расскажем о работе криптографов нашего Балтийского флота в 1914 г.

В Российском императорском флоте, как и на флотах других стран, основным средством шифрования были коды. Шифрование велось вручную, что занимало много времени. На Балтике это привело к весьма неприятной ситуации. Дело в том, что использование самого мощного оружия Балтийского флота — 4 линейных кораблей («Севастополь», «Петропавловск», «Полтава» и «Гангут») — допускалось только с личного разрешения Николая II. Процесс проходил примерно так: в Петрограде составлялся запрос на выход кораблей, зашифровывался и отправлялся в Могилев, где в то время находилась Ставка во главе с императором. В Могилеве послание расшифровывалось и докладывалось императору. Дальше время уходило на чтение Николаем II пришедшего документа, обсуждение его с другими военачальниками. В случае положительного решения составлялся ответ, который шифровался и направлялся в Петроград, где расшифровывался и, наконец, снова шифровался, и радиограмма с разрешением на выход в море летела к командирам кораблей. Линкоры в период Первой мировой войны базировались в Гельсингфорсе (ныне г. Хельсинки).

Но боевые действия в Балтийском море носили скоротечный характер, и когда русские линейные корабли только собирались покинуть Гельсингфорс, боестолкновения, в которых планировалось их использовать, уже заканчивались, немецкие корабли успевали вернуться в свои базы, под прикрытие береговой артиллерии. Удивительно, но за всю войну наши линкоры не произвели ни одного выстрела!