Тайная стража России. Книга 2 - [51]

В 70–80-е гг. XIX в. дознание играло по отношению к агентурной работе ведущую роль. Действия полиции были направлены на предоставление органам дознания материалов для возбуждения уголовного дела. В этот период широко применялись облавы, в результате которых люди арестовывались не потому, что имелись улики, а для того чтобы их собрать. «Арестовать впредь до выявления причин ареста», говорилось в предписаниях того времени[180].

Но развитие конспиративных приемов в революционной деятельности выдвигало на первый план работу секретной и наружной агентуры, а через дознание реализовывались секретные дачные, которые при переводе их на язык протокола принимали значение улик.

После принятия Закона 19 мая 1871 г. о порядке действий Корпуса жандармов по исследованию преступлений установились правила, по которым все чины дополнительного штата ГЖУ и уездных жандармских управлений обязаны были сообщать местному прокурорскому надзору и полиции о всяком происшествии (преступлении или проступке), подсудном общим судебным установлениям.

Если до прибытия охранников или жандармов следы преступления могли быть уничтожены, а сам подозреваемый скрыться, то чины общей полиции обязаны были это предотвратить.

Дознание по государственным преступлениям отличалось от дознания по общим преступлениям тем, что в первом случае Закон предоставлял офицерам Корпуса жандармов широкие права судебной власти, т. е. жандармы имели право производить главнейшие следственные действия, не ограничиваясь случаями крайней необходимости, как это было представлено Законом для исследования общих преступлений, руководствуясь ст. 249–488, 1038 и 1039 Устава уголовного судопроизводства.

Компетенция дознавателей определялась статьями 233, 234, 266, 257 указанного Устава, к которым добавились постановления о дознаниях по государственным преступлениям, возложенных на специально назначаемых лиц. Они производились под наблюдением министра юстиции, шефа жандармов и при личном присутствии прокурора судебной палаты. По дознаниям, производимых в округах двух или нескольких палат, Министерство юстиции прокурорские обязанности возлагало на одного из прокуроров.

Независимо от извещения прокуратуры полиция была обязана сообщать в ГЖУ обо всех обнаруженных в круге ее ведомства нарушениях, содержащих признаки государственного преступления. При отсутствии жандармерии полиция самостоятельно осуществляла расследование.

Подобный подход формировал такие важные принципы в работе, как взаимозаменяемость и непрерывность розыскного процесса.

Дознаватели производили следственные действия: осмотры, освидетельствования, обыски (с опечатыванием бумаг), выемки. При производстве этих действий они руководствовались Уст. угол. суд. по производству предварительного следствия.

Дознаватели немедленно оформляли протокол за подписью допрашиваемых и понятых, если таковые имелись. Согласно ст. 398 Уст. угол. суд. судебный следователь обязан был допросить обвиняемого немедленно и никак не позже суток после его задержания. Но в законодательстве не определялись сроки допроса и полиции. Подобное умолчание в законе открывало полиции широкие возможности задерживать арестованного до привода его к следователю на несколько дней для того, чтобы соответственным образом «подготовить» его к допросу[181].

Полиция обязана была исполнять все требования дознавателей, а административные власти оказывали зависящее от них содействие.

Сложившиеся в ходе дознания затруднения решались министром юстиции по согласованию с шефом жандармов. Ими принимались решения по результатам дознания: производство предварительного следствия, прекращение производства или решение дела в административном порядке.

Вопрос о взаимоотношениях агентурного наблюдения и дознания рассматривался на совещании под председательством тов. министра внутренних дел М. С. Каханова[182]. Комиссия пришла к выводу о необходимости пересмотра существующего законодательства, но оставила приоритет за Законом 19 мая 1871 г. о производстве дознаний и выработала правила взаимоотношений ГЖУ и охранного отделения[183].

После покушения на Александра II 2-е делопроизводство ДП приступило к разработке чрезвычайного законодательства. Особая комиссия составила проект, который после рассмотрения в Комитете министров был 14 августа 1881 г. утвержден Александром III и обнародован как «Положение о мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия». Причина составления Положения об охране заключалась в том, что «в изданных разновременно узаконениях для облегчения борьбы с крамолой сущность и пределы полномочий административных начальств указаны с недостаточностью, в сем отношении, определенностью»[184].

С введением в действие Положения 14 августа прекратили свое действие все прочие исключительные узаконения. Указом Сената от 4 сентября 1881 г. отменялось 21 узаконение и правительственное распоряжение, изданное в 1870 г.[185]

«Положение об охране», как для краткости именовали новый документ, состояло из пяти разделов и включало в себя Общие правила, Правила о «Положении усиленной охраны», Правила о «Положении чрезвычайной охраны», Правила для местностей, не объявленных в исключительном положении, и Правила об административной высылке. Впоследствии «Положение об охране» составило второе отделение Устава благочиния и безопасности (1916 г.).