Тайная сторона дела Пеньковского. Непризнанная победа России - [14]

Впоследствии американские военные теоретики развили этот тезис, предложив «умение манипулировать угрозами». Затем были концепции «серии угроз», действий у красной черты», «контролируемая эскалация» с ее 40 ступенями угроз, наконец, «потенциальное безрассудство» и «разумное безрассудство». Причем весь этот набор угроз должен был служить достижениям политических целей.

Опираясь на полученные от разведки сведения, советская сторона понимала, что при таком поведении противника отличить его реальные приготовления к внезапному удару от военнополитического шантажа весьма трудно. Более того, прослеживались элементы «кризисной дипломатии», которые также входили в набор американского искусства принуждения противника с помощью «системы угроз». (Сам военный министр плохо кончил: он настолько уверовал в «красную опасность», что в один из дней своего управления вооруженными силами США с криком «русские идут» выбросился из окна штаб-квартиры Пентагона. — Примеч. авт.)

Случилось так, что Карибский кризис в большой степени оказался контролируем обеими сторонами — американской и советской. Возможно, сами того не предполагая, советский и американский лидеры заняли в сложной ситуации фактического ракетно-ядерного противостояния разумную позицию, сформулированную еще древнекитайским полководцем Сунь-Цзы: «Кто не умеет считать ущерб от войны, тот не может понять ее выгоды».

Конечно, советская сторона военных действий не хотела и не могла хотеть. Со стороны советского руководства действия вокруг Кубы и в период Карибского кризиса были, конечно, шантажом, но собственного «разлива» — хотя и с далекой перспективой, но в пользу СССР и стран всего соцлагеря.

Зачем Советскому Союзу был нужен такой шантаж? Вот об этом, точнее о триедином эффекте от реализации задумок советской стороны, и пойдет дальнейший разговор.

Уже после исчезновения угрозы военного конфликта советский лидер Никита Хрущев в послании президенту Джону Кеннеди в дни Кубинского кризиса признавался, что победил разум. Но ради чего нужно было так рисковать? И казалось бы, ответ лежит на поверхности…

.. В мае 1962 года советское руководство приняло решение о размещении на Кубе ракет с ядерными боеголовками. Об этом шаге советской стороны был извещен Фидель Кастро. Он согласился с мнением, что «для спасения кубинской революции требуется смелый шаг, поскольку в этом регионе мира соотношение сил не в пользу Кубы и СССР».

Хрущев предложил «доставить ракеты и разместить их на острове незаметно и с соблюдением всех мер предосторожности, чтобы поставить американцев перед свершившимся фактом». Советский лидер аргументировал такое решение еще одним тезисом: «Американцам ничего не останется, как проглотить эту горькую пилюлю. Ведь мы же вынуждены мириться с американскими ракетами, размещенными вблизи наших границ в Турции».

Так была определена цель размещения ракетно-ядерного оружия на Острове свободы — защита Кубы от готовящейся американской агрессии. Однако факт доставки советских ракет с ядерными боеголовками на остров — это весьма опасное политическое решение. Но само появление ракет на Кубе — это уже средство достижения поставленной цели. «Несомненно, это было, — отмечал бывший советский посол в США в период Карибского кризиса А.Ф. Добрынин, — одной из главных причин». Да и сам Хрущев в своих мемуарах называет только эту причину как основной мотив.

Если обратиться к «постулату разумности», то налицо две его составляющие: цель — защита Кубы, средство — ракеты на Кубе. А результат?

После Второй мировой войны стратегический паритет с США складывался не в пользу СССР, особенно когда речь шла о ракетно-ядерном потенциале. Советских руководителей этот факт особенно беспокоил, ибо американцы имели значительное (многократное) преимущество: 5000 ядерных боеголовок против 300 советских.

Если добавить к этому, что советская сторона на основе разведданных — достоверных и документальных — располагала сведениями об агрессивных планах ядерного нападения на СССР, то беспокойство советского руководства и военного командования было более чем обоснованным.

Установкой ядерных ракет на Кубе, которые могли поразить значительную часть территории Америки, советская сторона рассчитывала сформировать своеобразный военно-стратегический паритет с США. Речь шла не о подготовке к ядерной войне (любой части из нашего скромного арсенала ракет с атомным боезарядом хватило бы на всех, включая самоуничтожение), а лишь о получении равноправного политического статуса в отношениях с США и дополнительного веса в американо-советских переговорах, в частности по Западному Берлину, еще недавно бывшему камнем преткновения в Европе.

Пока советские руководители обсуждали проблему «ракеты на Кубе», американцы уже развернули аналогичные ракеты по дальности в Турции, Италии и Англии. Москве приходилось с этим считаться: международная правовая основа таких действий Соединенных Штатов не была нарушена — имелось согласие правительств этих стран.

И вот что любопытно. Советское руководство, считая, что и ему можно поступить так же с ракетами на Кубе, пошло ва-банк, избрав тактику скрытых действий, в то время как американцы делали это в Европе открыто. Фидель Кастро предлагал Хрущеву заключить советско-кубинское соглашение на размещение «оборонительного оружия» на острове и открыто построить стартовые площадки. Однако Хрущев, предвидя опасность затяжных переговоров на международном уровне, решил поставить американцев перед свершившимся фактом.