Тайная слава (авторский сборник) - [24]
Но Дарнелл ничего этого не боялся: ведь у него в сердце зажглась Утренняя звезда[14]. Она была там и раньше, но постепенно свет ее становился все ярче и ярче: Дарнелл теперь понимал, что, несмотря на то, что его земная жизнь проходит в древнем городе, осажденном чародеями, которые принесли с собой свои песни и процессии, он также пребывает в ясном и спокойном мире света и взирает с этой громадной, немыслимой высоты на мирскую суету, на разные обряды, в которых не является подлинным участником, слушает магические песни, которые никогда не смогут выманить его из-за стен его высокого и священного града.
Когда Дарнелл лег подле жены и заснул, сердце его переполняли радость и покой, и проснувшись утром, он вновь почувствовал себя счастливым.
В начале следующей недели мысли Дарнелла были как бы окутаны легкой дымкой. Возможно, природа не наградила его практичностью или тем, что обычно называют "здравым смыслом", но воспитание привило ему вкус к ясным и простым состояниям рассудка, и он со смущением и скрытым беспокойством вспоминал необычные мысли, посетившие его воскресным вечером, которые он не сумел объяснить, так же как не люба! находить объяснение своим причудам в детские и юношеские годы. Сначала Дарнелла раздражало, что ему не везет; утренняя газета, которую он всегда покупал, когда омнибус задерживался на Аксбридж-Роуд, выпала из его рук непрочитанной в то время, как он убеждал себя, что театральное появление в их доме нелепой старухи, пусть и достаточно надоедливой, не могло считаться разумным объяснением того, что он впал в загадочную прострацию, а мысли приняли необычный, фантастический поворот, оформляясь на незнакомом языке, который он почему-то понимал.
Такие вот проблемы озадачивали его на долгом привычном подъеме у Голландского парка и дальше, когда омнибус проезжал толкучку у Ноттинг-Хилл-Гейт, откуда одна дорога вела в укромное местечко, где виднелись крыши коттеджей и прочих построек Бейсуотера, а другая — в мрачный район трущоб. Вокруг Дарнелла сидели привычные спутники его утренних поездок; он слышал, как они тихо переговариваются между собой, обсуждая политические проблемы, и мужчина, сидевший рядом и тоже ехавший из Актона[15], спросил у Дарнелла, что тот думает о нынешнем правительстве. Впереди шел громкий и оживленный спор, что такое ревень — фрукт или овощ; среди прочих голосов Дарнелл различил голос Редмана, соседа по улице, который хвалил жену за экономность:
— Не знаю, как ей это удается. Знаете, что мы ели вчера? На завтрак: рыбные пирожки, великолепно поджаренные, пышные, с добавлением разных травок; этот рецепт ей дала тетя, вам надо непременно их попробовать. Кофе, хлеб, масло, джем и все остальное, что положено на завтрак. Теперь обед: ростбиф, йоркширский пудинг, картофель, зеленые овощи, соус из хрена, сливовый пирог, сыр. Где вы найдете обед лучше? По мне, так он просто великолепен.
Несмотря на эти отвлекающие моменты, Дарнелл все же предался мечтаниям в мерно покачивающемся омнибусе, везущем его в Сити, но и тогда пытался он разрешить загадку вчерашнего бдения; контуры деревьев, зеленые лужайки и дома, проносящиеся перед его глазами, люди на тротуарах, уличный гомон, звенящий в ушах, — все казалось ему новым и непривычным, словно он продвигался по улицам незнакомого города в чужой стране. Возможно, именно в это утреннее время, когда он ехал, чтобы делать свою механическую работу, смутные образы, которые давно уже бродили в его сознании, выливались в определенные умозаключения, с которыми он при всем желании не мог не считаться. Дарнелл получил то, что называют солидным коммерческим образованием, и потому с большим трудом оформлял серьезные мысли в понятные и законченные фразы; но в такое утро он не сомневался в том, что "здравый смысл", который при нем всегда превозносили как высшую человеческую добродетель, был, по всей видимости, всего лишь мельчайшей и ничтожнейшей вещью в интеллектуальном снаряжении муравья. И сразу за этой мыслью, как ее естественное продолжение, пришло твердое убеждение, что человеческая жизнь дошла до полного абсурда; его самого, всех его друзей, знакомых и коллег интересовали вещи, которые изначально не должны были интересовать людей; все они стремились к тому, к чему человеку не предназначено стремиться; они были благородными камнями из алтаря, а пошли на фундамент хлеву. Дарнеллу казалось, что жизнь — это великий поиск; чего? — он не знал; за множество лет подлинные указатели на путях один за другим разрушились или оказались преданы забвению; значения написанных на них слов были постепенно забыты; указатели один за другим стали показывать неправильное направление; настоящие входы заросли: сам путь переместился с высот в низины; и наконец племя пилигримов выродилось, превратившись в наследственных камнебойцев и землекопов, работавших на этом пути, который теперь, если и вел куда-то, то только в пропасть. Сердце Дарнелла замирало от странного и волнующего чувства, от нового ощущения, которое появилось, когда он осознал, что большая потеря может быть и не безнадежной, а трудности не обязательно непреодолимыми. Вполне возможно, думал он, что камнебойцу достаточно отбросить свой молот и пуститься в путь, и тот станет для него прямой дорогой; и всего лишь один шаг в сторону навсегда избавит землекопа от вонючей канавы.
Рассказ Артура Ллевелина Мейчена (Мэйчена) «Белые люди» ("The White People") взят из одноименного первого тома собрания сочинений («Белые люди. Кн. 1»), выпущенного издательством «Гудьял-Пресс» в серии "Necronomicon" в 2001 году.Впервые "The White People" опубликован в 1906 г.Художественное оформление — А. Махов.Перевод с английского и примечания — Е. Пучковой. Перевод осуществлен по сборнику: A. Machen "The House Of Souls". New York: Alfred Knopf. 1923.«Мейчен никогда не писал для того, чтобы кого-то поразить, он писал потому, что жил в странном мире и прекрасно это чувствовал и осознавал» — отмечал Х.Л.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Артур Мейчен никогда не писал для того, чтобы кого-то поразить, он писал потому, что жил в странном мире и прекрасно это чувствовал и осознавал», — отмечал Х. Л. Борхес. «Алхимия слова», которой он владел во всей полноте, позволяла ему оживлять на страницах своей прозы замутненные, полустертые временем образы давно забытых легенд и традиций, чересчур схематичные формулы «тайноведения», превращая их в «живое чудо».В сборник Артура Мейчена «IN CONVERTENDO» вошли избранные рассказы и эссе разных лет.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».
«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».
«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».
«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».
Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...
Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.
Umbram fugat veritas (Тень бежит истины — лат.) — этот посвятительный девиз, полученный в Храме Исиды-Урании герметического ордена Золотой Зари в 1900 г., Элджернон Блэквуд (1869–1951) в полной мере воплотил в своем творчестве, проливая свет истины на такие темные иррациональные области человеческого духа, как восходящее к праисторическим истокам традиционное жреческое знание и оргиастические мистерии древних египтян, как проникнутые пантеистическим мировоззрением кровавые друидические практики и шаманские обряды североамериканских индейцев, как безумные дионисийские культы Средиземноморья и мрачные оккультные ритуалы с их вторгающимися из потустороннего паранормальными феноменами.
«Этот собор — компендиум неба и земли; он показывает нам сплоченные ряды небесных жителей: пророков, патриархов, ангелов и святых, освящая их прозрачными телами внутренность храма, воспевая славу Матери и Сыну…» — писал французский писатель Ж. К. Гюисманс (1848–1907) в третьей части своей знаменитой трилогии — романе «Собор» (1898). Книга относится к «католическому» периоду в творчестве автора и является до известной степени произведением автобиографическим — впрочем, как и две предыдущие ее части: роман «Без дна» (Энигма, 2006) и роман «На пути» (Энигма, 2009)
Вампир… Воскресший из древних легенд и сказаний, он стал поистине одним из знамений XIX в., и кем бы ни был легендарный Носферату, а свой след в истории он оставил: его зловещие стигматы — две маленькие, цвета запекшейся крови точки — нетрудно разглядеть на всех жизненно важных артериях современной цивилизации…Издательство «Энигма» продолжает издание творческого наследия ирландского писателя Брэма Стокера и предлагает вниманию читателей никогда раньше не переводившийся на русский язык роман «Леди в саване» (1909), который весьма парадоксальным, «обманывающим горизонт читательского ожидания» образом развивает тему вампиризма, столь блистательно начатую автором в романе «Дракула» (1897).Пространный научный аппарат книги, наряду со статьями отечественных филологов, исследующих не только фольклорные влияния и литературные источники, вдохновившие Б.
«В начале был ужас» — так, наверное, начиналось бы Священное Писание по Ховарду Филлипсу Лавкрафту (1890–1937). «Страх — самое древнее и сильное из человеческих чувств, а самый древний и самый сильный страх — страх неведомого», — констатировал в эссе «Сверхъестественный ужас в литературе» один из самых странных писателей XX в., всеми своими произведениями подтверждая эту тезу.В состав сборника вошли признанные шедевры зловещих фантасмагорий Лавкрафта, в которых столь отчетливо и систематично прослеживаются некоторые доктринальные положения Золотой Зари, что у многих авторитетных комментаторов невольно возникала мысль о некой магической трансконтинентальной инспирации американского писателя тайным орденским знанием.