Тайная сила - [2]

С этого момента Куперус как художник пожелал снять с себя последние оковы шаблонности, и это стремление его, по отзыву всех критиков, имело огромное влияние на его стиль. Он перешел к сказочной форме, и его последние произведения – Psyche („Психея“), Fidessa („Фидесса“) и Babylon („Вавилон“) носят на себе характер фантастический, символический.

Фантастический роман „Психея“ появился в голландском журнале Gids. Он написан чрезвычайно красивым поэтическим языком, представляющим для перевода большие трудности, так как автор, во избежание германизмов (за что соотечественники его особенно жалуют), составляет совершенно новые слова, неупотребительные в голландском языке».

В 1902 году, когда были написаны эти восторженные строки, Куперус находился на середине своего творческого пути. После сказок Куперус снова вернулся к созданию психологических семейных романов, – но уже на другом уровне, сочетающем натуралистическое исследование динамики души с вниманием к иррациональной, мистической составляющей (самый знаменитый из них – «Тайная сила», 1900; впомним также «О старых людях и о том, что проходит мимо», 1906); что потом он увлечется жанром психологического исторического романа о тщете славы («Гора солнца», 1906, «Ксеркс, или Высокомерие», 1919, «Искандер», 1920), а также изящными путевыми зарисовками-арабесками («Короткие арабески», 1911, «Ниппон», 1925). Все эти произведения зрелого Куперуса до сих пор еще ждут, чтобы их перевели на русский язык.

Знаменитый роман «Тайная сила» создавался зимой 1899–1900 годов, когда Куперус с женой гостил у родственников в Нидерландской Индии. Это повествование о драматических событиях в семье некоего Отто ван Аудейка, занимающего пост голландского резидента в Лабуванги (остров Ява). Инструментом тяготеющего над ним и его домочадцами рока становится «тайная сила» – некое мистическое начало, которому соприродны туземцы и которого не понимают и не чувствуют европейцы. О сюжете этого романа не скажем больше ни слова, чтобы вам было интересно его прочесть и посмотреть снятые по нему фильмы.

В наше время по книгам Куперуса снимаются фильмы (например, «Эллина Вере», 1991) и ставятся телесериалы, к которым так располагают его многосюжетные семейные романы («Малые души», 1969; «Тайная сила», 1974; «О старых людях и о том, что проходит мимо», 1975). В 2010 году знаменитый голливудский режиссер голландец Пол Верховен (Paul Verhoeven, правильнее – Паул Верхувен) начал готовить фильм по «Тайной силе», но фильм до сих пор не снят.

Ирина Михайлова

Глава первая

I

Полная луна, сегодня трагическая, показалась очень рано, до наступления темноты; огромный кроваво-розовый шар пламенел, точно заходящее солнце, за стволами тамариндов по сторонам Длинной Аллеи и поднимался, постепенно очищаясь от трагического оттенка, на побледневший небосклон. Мертвенная тишина окутывала все вокруг вуалью молчания, как будто долгая полуденная сиеста сразу перешла в вечерний отдых, минуя оживление в час прохлады. Над городом, чьи белоколонные виллы прятались в листве аллей и садов, висело пушистое беззвучие, в душном безветрии вечернего неба, как будто блеклый вечер устал от палящего дня восточного муссона. Дома беззвучно прятались в листве своих садов. Здесь и там зажигали свет. Вдруг залаяла собака, ей ответила другая, их лай разорвал пушистую тишину на длинные, грубые лоскуты; злые собачьи глотки – осипшие, сбившиеся с дыхания, хрипло-враждебные – внезапно тоже смолкли.

В конце Длинной Аллеи в глубине сада располагался Резидентский[1] дворец. Невысоко, в тени от крон баньянов, вились, убегая в глубь сада, зигзаги его черепичных крыш, переходящих одна в другую, примитивной формы: по крыше над каждой галереей, по крыше над каждой комнатой, все вместе они сливались в один вытянутый силуэт. Однако со стороны, смотревшей на Длинную Аллею, стояли белые колонны передней галереи и белые колоны портика, высоко-светлые, на большом расстоянии друг от друга, раздвигаясь еще шире там, где находился внушительный дворцовый портал. Через открытые двери виднелась средняя галерея, уходившая вдаль и лишь кое-где освещенная редкими огоньками.

Служитель зажигал фонари сбоку от дома. Два полукруга из огромных белых горшков с розами и хризантемами, с пальмами и каладиумом разбегались вправо и влево перед входом в дом. Между ними пролегла широкая дорожка из гравия – подъезд к дому, далее простирался широкий высохший газон, окруженный горшками, а посередине, на кирпичном пьедестале, высилась монументальная ваза с огромной латанией. Зеленой свежестью веяло от извилистого пруда, на котором теснились гигантские листья виктории регии с загнутыми вверх краями, точно темно-зеленые подносы, а между ними там и здесь белели лотосоподобные цветки. Мимо пруда вела извилистая тропа, и на вымощенной галькой круглой площадке стоял высокий флагшток. Флаг уже спустили, как всегда, в шесть часов. Незатейливая ограда отделяла двор от Длинной Аллеи.

На этом гигантском дворе царила тишина. Теперь уже горели, старательно зажженные мальчишкой-слугой, один светильник в люстре в передней галерее и одна лампа внутри дома, словно два ночника во дворце из колонн и по-детски убегающих вдаль крыш. На лестнице перед конторским помещением сидели несколько служителей в темной униформе, переговаривавшихся шепотом. Через некоторое время один из них поднялся и пошел неторопливым шагом человека, не желающего спешить, к бронзовому колоколу, висевшему у домика для служителей, на краю двора. Пройдя отделявшие его от домика сто шагов, он медленно ударил семь раз в колокол, и удары эти отдавались далеким эхом. Бронзовый язык ударялся о стенки колокола, и каждый удар разносился волнообразно по округе. Собаки вновь подняли лай. Служитель, по-юношески стройный в синем полотняном кителе и брюках с желтыми галунами и отворотами, неспешной пластичной походкой прошел те же сто шагов обратно к остальным служителям.