Тайная политика Сталина. Власть и антисемитизм - [299]

Окончательно же избавиться от призрака официальной юдофобии российское общество сможет лишь сделав правильный исторический выбор: если не последует за теми, кто зовет его в тоталитарное прошлое, а поддержит политические силы, не приемлющие радикализма любой направленности и опирающиеся в своих действиях на вековую мудрость народа и присущий ему здравый смысл. Тогда дух остаточного антисемитизма, еще витающий во властных структурах, постепенно уйдет в прошлое вместе с основными его носителями — теми чиновниками старшего поколения, которые сформировались в духе сталинизма.

* * *

При подведении итогов исследования в качестве основного напрашивается вывод о том, что государственный антисемитизм возник в СССР в конце 30-х годов, когда в стране в полной мере воцарился террор, а политическая власть целиком сосредоточилась в руках Сталина, человека решительного, жестокого и наряду с этим чрезвычайно коварного и мнительного, готового подозревать в заговоре против собственной персоны кого угодно, в том числе и евреев. Дело дошло до того, что неограниченный в своем произволе диктатор, наделенный ярко выраженной трайбалистской психологией и потому мысливший категориями коллективной вины целых народов, потом подверг некоторые из них огульному наказанию. Историческое наложение друг на друга двух факторов — объективного (тоталитаризм) и субъективного (сталинизм) — сыграло решающую роль в том, что декларативно осуждаемые законом в СССР национальная нетерпимость и дискриминация были в отношении евреев тайно возведены режимом в ранг официальной политики.

Обоснованность сформулированного выше субъективного момента станет очевидной, если, обобщая данное исследование, даже схематично проследить динамику изменений, происходивших с начала XX века в отношении Сталина к так называемому еврейскому вопросу. Если иметь в виду девятисотые годы, когда Сталин, попав впервые в поле зрения Ленина, зарекомендовал себя в его глазах как всецело преданный ему и надежный «товарищ», то, как уже отмечалось выше, нет никаких более или менее веских оснований утверждать, что в тот период будущий диктатор уже был убежденным антисемитом. Несколько известных нам случайных вульгарных высказываний, сделанных им тогда на еврейскую тему, свидетельствовали, скорее, о грубости его манер и плохом воспитании, нежели о чем-то более серьезном. А если говорить конкретно, то эти высказывания можно расценить как своеобразный демагогический прием, к которому верный ученик прибегал из желания уязвить идейных врагов своего учителя — меньшевиков и бундовцев. Эти старания были по достоинству оценены Лениным, благодаря которому Сталин в начале 10-х годов вводится в руководство партии и обретает статус ее теоретика по национальному вопросу.

Но нельзя сбрасывать со счетов и то, что тогдашнее отстаивание Сталиным в качестве безальтернативных догм, скажем, ленинских тезисов об изначальной порочности бундовской программы культурно-национальной автономии, «объективном» и «прогрессивном» характере ассимиляции евреев, вполне могло способствовать формированию в его сознании сначала неприязни к этому народу как таковому, а потом все более прогрессировавшей личной юдофобии. Но окончательно подобное перерождение произойдет много позднее, а оказавшись в 1917 году вместе с соратниками по руководству большевистской партией у кормила власти огромного государства, Сталин, все более превращаясь в антисемита, продолжит тайные спекуляции на еврейской проблеме, применяя это демагогическое оружие в основном против конкурентов в закулисной борьбе за обладание верховной властью в партии и стране. Особенно ярко это начало проявляться со второй половины 20-х годов в ходе ожесточенной борьбы с партийной оппозицией во главе с Троцким, Зиновьевым и Каменевым. Тогда свойственное натуре Сталина политическое кокетство, к которому тот прежде прибегал, чтобы, скажем, завоевать доверие Ленина, перешло в другую ипостась — в популизм, призванный обеспечить новоявленному вождю симпатии партийной массы. Будучи благодаря сводкам ОГПУ хорошо осведомленным в широком распространении в то время в партийных и комсомольских низах антиеврейских настроений, прагматик Сталин, подстраиваясь под них, начал негласно использовать этот фактор, сделав его элементом своей тактики достижения единовластия. В результате в высших аппаратных структурах ВКП(б) возникло такое специфическое явление, как партийно-пропагандистский антисемитизм, который стал развиваться и набирать силу под прикрытием официальной идеологии марксизма-ленинизма.

После того, как в конце 30-х годов антисемитизм в этой ипостаси, ранее лишь периодически использовавшийся Сталиным в тайной агитации против соперников в борьбе за власть, был окончательно пересажен на номенклатурную почву, он обрел статус систематической государственной политики. Эта политика была нацелена на постепенное устранение «еврейского влияния» на социально-политическую и культурную жизнь общества путем проводимой сверху ассимиляции евреев, с одной стороны, и наращивания против них административно-репрессивных мер — с другой.