Тайная политика Сталина. Власть и антисемитизм - [294]
23 декабря 1953 г. Берия был расстрелян по приговору специального судебного присутствия Верховного суда СССР. Вместе с ним наряду с прочими его бывшими приближенными был казнен и С.А. Гоглидзе, который в отличие от своего былого покровителя немало преуспел в борьбе с «еврейскими националистами», особенно с Теми из них, кто был объявлен «врачами-убийцами».
В 1956–1957 годах наследники Сталина попытались задним числом приписать себе заслугу избавления страны, а может быть, и мира, от катастрофы, которой чревата была безумная авантюра с «делом врачей», предпринятая диктатором якобы при деятельном участии Берии и «пешек» вроде Рюмина. Для обработки западного общественного мнения в таком духе был опять же использован Эренбург, который распространил в интеллектуальных кругах Франции версию о том, что 1 марта 1953 г. на заседании президиума ЦК КПСС ближайшие соратники Сталина, прежде всего Молотов и Каганович, решительно потребовали от него организации объективного расследования по «делу врачей» и отмены будто бы принятого им решения о депортации евреев, причем этот демарш так, мол, ошеломил диктатора, что с ним приключился удар, после которого он уже не оправился. Ясно, что эта была намеренная дезинформация, так как тот же Каганович незадолго до своей смерти признал, что «дело врачей» «пошло на убыль само собой» еще при жизни Сталина[1498].
Так порождались оказавшиеся потом столь живучими мифы и легенды вокруг «дела врачей», которое закончилось таким же провалом, как и состоявшийся ровно за 40 лет до него не менее известный и позорный для России процесс над Менделем Бейлисом. Исход этого «дела» стал не только первым крупным, хотя и посмертным поражением Сталина, но и сильным ударом по созданной им бесчеловечной системе.
* * *
Развернувшаяся в послевоенное время в Советском Союзе аппаратная чистка была обусловлена прежде всего социально-политической природой сталинского режима, обеспечивавшего собственную дееспособность и единовластие диктатора посредством периодической кровавой прополки номенклатурно-бюрократического слоя общества. Как и в прежние годы, кадровая «война» и на сей раз разгоралась постепенно. Она началась с закручивания идеологических гаек осенью 1946 года и приобрела универсальный и одновременно широкий репрессивный характер в 1949–1950 годах, то есть после антикосмополитической кампании, достигнув тогда кульминации. Специфика послевоенного террора на «кадровом фронте» состояла в том, что он имел ярко выраженную антиеврейскую направленность, обусловленную значительным усилением политики государственного антисемитизма. Усугубление этого социального недуга происходило по нескольким — как внутриполитическим, так и внешнеполитическим — причинам: дальнейшая шовинизация национальной политики, проводимой советским руководством; психологическая деградация дряхлевшего Сталина, выражавшаяся в параноическом изменении личности на почве юдофобии; интенсивное наслаивание в рамках холодной войны советско-американских политических и идеологических противоречий, усугубленных тем, что в контексте этого противостояния сионизм и Государство Израиль рассматривались Сталиным в качестве «ударной силы империализма США». Вследствие всего этого инфильтрация антисемитизма в общество происходила столь бурно, что в начале 1953 года его проявления в стране, достигнув своего апогея, стали реально угрожать социальному строю и целостности государства, покоившегося на коммунистической идее. Такого размаха антиеврейская вакханалия достигла потому, что стоявший за ней Сталин инстинктом опытнейшего политика чувствовал, что шовинистический популизм — это его последняя возможность «раскачать» ситуацию в стране и тем самым спровоцировать новый «большой террор», периодически необходимый для поддержания режима единовластия, и потому под воздействием личной юдофобии (превратившейся к тому времени в настоящую болезнь) не мог на какое-то время не поддаться этому соблазну. Но несмотря на серьезные проблемы с физическим и психическим здоровьем, он тем не менее не утратил полностью здравого смысла и потому, не мог, в силу указанных выше причин, разыграть до конца антиеврейскую карту, то есть встать на нацистский путь «окончательного решения» «еврейского вопроса». Да и физически диктатор был уже не способен на крупномасштабную авантюру. Несомненно, что главнейшим сдерживающим фактором послужила угроза развязывания третьей (ядерной) мировой войны
