Тайная каста Ассенизаторов - [87]

— Эх, жеребец! — хлопнул по его широкой спине майор. — Не держи обиды на старого дядьку, это же почти родительская любовь! — он собственноручно накладывает в тарелки котлеты и жареную с луком картошку и наливает в стаканы грамм по пятьдесят спирта.

— Выпьем, что ли, братья славяне, — Ли едва заметно усмехнулся, — за нашу Родину, за наш народ. Смерть империалистам! — мы чокнулись.

— Эх, ребята, ребята, вот смотрю на вас, а сердце кровью обливается. Нормально, ведь, живём, страна сильная, с тысячелетней историей, а рухнет всё в одночасье. Польётся кровь пацанов, шакалы будут рвать страну на куски, развалится советская империя на мелкие брызги, — у Ли и даже Османа округляются глаза в удивлении. Для них это бред, наша держава как никогда мощная и независимая, ничто не должно даже колыхнуть этого колосса и ещё, слышать это из уст товарища майора, нечто невероятное. Но я знаю, это произойдёт, поэтому вздыхаю.

— Вот и ваш друг это знает, — проницательно замечает моё состояние майор Таранов. — Ладно, что должно произойти, то произойдёт, но, в любом случае, надо постараться остаться людьми, — неожиданно его глаза блеснули, словно от набежавших слёз, а может, то спирт испаряется.

Мы долго не сидим, да и майор не стремится нас удерживать, прапорщик выдаёт документы и ремни.

— Будет желание, заходи. Станешь генералом, вспомни старого майора, — добродушно улыбается он.

Идём по заснеженной улице, ветра нет, с тихим шорохом падают тяжёлые снежинки. Воздух чистый, быстро вышибает из организма весь алкоголь, скоро, вообще себя сносно чувствую.

— Ты словно небес слетел, — блеснул белками глаз Осман, — ещё немного, сержантов зубами рвать начал.

— Издевались? — понимающе спрашиваю я.

— Это у них называется: "профилактическая работа с личным составом с целью пресечь в дальнейшем рецидивы", — хохотнул Ли. — Самое гнусное, в туалет не пускали. Затем, засыплют всё хлоркой и… всех туда, толпа мочится, а дверь они закрывают. Через часик открывают, кто может, тот выползает, других вытягивают за руки.

— М-да, стану генералом, зайду, — с угрозой обещаю я. — Ну, а вообще, как в роте?

— Нормально. Замполит, разве, что взъелся. Мне кажется, с мозгами у него не всё порядке, — Ли улыбается, раскосые глаза превращаются в едва заметные щёлочки.

— Гимн Советского Союза под строевой шаг пытается приспособить, вторую неделю бьётся, результат нулевой, совсем со слухом у него не в порядке. До ночи маршируем на плацу, такое ощущение, бабы у него нет, — чуть ли не с грустью замечает Осман.

— Похоже на то. Катюша его подковырнула на этот счёт, так он побледнел, даже трусы покупать не стал, — усмехаюсь я.

— А Катюша, кто такая? — хитро глянул Ли.

— Напарница.

— Ну, конечно! — улыбается Ли.

— Это не то, о чём ты подумал, — отмахиваюсь я, — да сейчас с ней вас познакомлю и… с Ритой тоже.

— Ах, ещё и Рита есть? Уважаю. Мужчина, — Ли продолжает меня подкалывать. Неожиданно до меня доходит, это у него так проявляется реакция после всех издевательств на губе.

— Еще, что-то интересное в дивизии произошло? — меняю я тему.

— А как же, — Осман прячет улыбку в широких скулах, — Индира Ганди приезжала.

— Зачем?

— Самолёты покупать. Вот шороху наделала, в её честь дороги с мылом драили. Всё оцепили, наехало столько генералов и маршалов, больше солдат набралось, на КПП вместо рядовых дежурили генералы и полковники. И вот сцена, едет колона из правительственных машин, вот-вот появятся Индира Ганди, нервы у всех напряжены, — Ли хихикнул, видно эти события хорошо знает, но Османа не перебивает, — а через дорогу перед КПП проложена железка, по ней вагоны иногда гоняют. И представляешь, в сей ответственный момент, едет на кобыле свинарь, везёт отходы из столовой. На подводе огромный бак, в нём плещется параша. И надо же, колесо телеги попадает между рельсами у КПП и заклинивает. Моментально выскакивают генералы и полковниками, рожи красные, брызгают слюной, вращают в бешенстве глазами, требуют, чтоб свинарь срочно убирал телегу. Тот медленно сползает с кобылы, волоча ногу, тащится к телеге, челюсть отвисшая, взгляд дебильный, ну, ты знаешь, кого в свинари берут, и начинает тупо смотреть на колесо. Все орут, угрожают дисбатом, расстрелом, а он, что-то мычит, челюсть отвисла, течёт слюна, сцена ещё та! А тут головные машины показались. И вот началось, генералы с полковниками впрягаются в телегу, параша выплёскивается на парадное обмундирование, объедки валятся на фуражки, руки скользят в жиру. Но, к их чести, вовремя спихивают телегу с дороги, колона промчалась. Генералы в бешенстве орут на свинаря.

— И что с ним сделали? — смеюсь я.

— А, что с ним сделаешь, свинарь, ниже не опустишь, обложили матом и всё, — невозмутимо говорит Осман.

Я гогочу как гусь, представив сцену, Ли так же смеётся, лишь Осман остаётся невозмутимым как далёкие кавказские горы.

В приподнятом настроении вваливаемся в мою комнату. Стол накрыт, витают ароматы кофе, Катюша в своём репертуаре, без него жить не может, Эдик нарезает солёные огурчики, наверное, к коньяку, Рита приветливо улыбается.

— Знакомьтесь, это Катюша, Рита, Эдуард, а это Ли и Осман.