Тайная история "Звездных войн": Искусство создания современного эпоса - [77]

Я бился над вот какой проблемой — у меня примерно после двух третей фильма была драматичная сцена, которая разрешалась в никуда. Другая проблема была в том, что на Звезде смерти не хватало реальной угрозы. Злодеи торчали как кегли: начинаешь по ним стрелять — и они сразу падают. Изначально я написал сцену так: Бен Кеноби с Вейдером дерутся на мечах, Бен ударяет по двери, она захлопывается, все сбегают, а Вейдер остаётся несолоно хлебавши. Получается очень глупо: они забегают на Звезду смерти, переворачивают всё вверх дном и ускользают. Впечатление от Звезды смерти полностью рушилось... В общем, когда я переписывал сценарий и бился над этим сюжетным ходом, жена предложила мне убить Бена. Ей казалось, что это на редкость дерзкая идея, а я ответил: «Мысль интересная, я её уже обдумывал». Сначала она вообще предлагала застрелить Трипио, но я наотрез отказался — мне хотелось начать фильм с роботов и закончить ими же. Я хотел, чтобы фильм был посвящён роботам, чтобы их тема обрамляла остальную картину. Но чем больше я размышлял о гибели Бена, тем больше мне нравилась эта мысль. Прежде всего, Вейдер становился реальной угрозой, и вдобавок это увязывалось с Силой и с тем, что он мог использовать тёмную сторону. Мы с Алеком Г иннесом одновременно предложили после этого оставить Бена в сюжете, сделав его частью Силы.[340]

В «Звёздных войнах» Оби-Ван предстаёт в виде голоса, который слышен только Люку — и даже сам юноша сомневается, почудилось ему или нет. Этот голос — прежде всего кинематографический прием: он символизирует, что в духовном плане Оби-Ван навсегда останется со своим учеником.^{27} «Империя наносит ответный удар» и «Возвращение джедая», очевидно, пошли по другому пути — там Оби-Ван материализуется и участвует в диалогах, но изначально ни его посмертие, ни сама Сила не должны были восприниматься настолько буквально. Джордж так и говорил в интервью 1977 года с «Rolling Stone»: «Может быть, мы используем его голос в роли Силы — не знаю».

Во втором черновике «Звёздных войн» Сила больше всего напоминала суперспособность из комиксов, но в третьем и особенно четвёртом черновике она показана очень эфемерно: по сути, это была метафора веры в себя. Люку удаётся использовать Силу просто потому, что он верит; и поэтому она помогает ему одержать победу. Именно таким метафорическим образом фильм обращался к теме бога и сверхъестественного — утверждая наперекор циникам, что уверовавший да увидит.^{28} Сиквелы практически отказались от этого мистического взгляда на Силу в пользу первоначальной буквальной трактовки: вряд ли Хан смог бы усомниться в Силе, если бы перед ним материализовался призрак Бена Кеноби и поднял его над землёй. Когда в первой сцене «Звёздных войн-II» висящий в логове вампы Люк потянулся к световому мечу, и тот, задрожав, прыгнул к нему в руку, рубеж был перейден — Сила стала материальной суперспособностью.

Лукаса ужасала перспектива вернуться к сценарному процессу, который он считал нудным и мучительным. Для создания «Звёздных войн-II» он обратился к Ли Брэкетт. В 1940-х и 50-х Брэкетт выпускала знаменитые бульварные романы, писала детективы и работала над сценариями для Говарда Хоукса — их тандем считался стопроцентной формулой успеха. К тому же, её мужем был Эдмонд Гамильтон — тоже известный писатель-фантаст. Считается, что его рассказ «Калдар, мир Антареса», вышедший в 1933 году в журнале «Weird Tales», а в 1965 — отдельной книгой, повлиял на идею светового меча: в версии Гамильтона подобное устройство называлось «lightsword». На Брэкетт внимание Джорджа обратил друг, который вручил ему старую научно-фантастическую повесть со словами: «Тут кое-кто написал сцену в кантине лучше, чем ты».[341]

Режиссёр связался с пожилой Брэкетт, которая тогда жила в Лос-Анджелесе, и предложил ей написать «Звёздные войны-II».

— Вы когда-нибудь писали киносценарии? — спросил её Лукас.

— Да, — без затей ответила Брэкетт и начала перечислять свои работы, в ряду которых были «Рио Браво», «Эльдорадо» и «Глубокий сон», написанный вместе с лауреатом Нобелевской премии Уильямом Фолкнером.

Повисла неловкая тишина.

— Вы та самая Ли Брэкетт?! — охнул Джордж.

— Да, — ответила она. — Разве вы не поэтому меня позвали?

— Нет, — признался Лукас. — Я пригласил вас потому, что вы пишете бульварные романы.[342]

28 ноября 1977 года Джордж закончил рукописный синопсис «Звёздных войн-II». Фильм был озаглавлен «Империя наносит ответный удар».

Глава V ОТКРОВЕНИЯ

В отличие от черновиков к «Звёздным войнам», сценарии к фильму «Империя наносит ответный удар» были весьма схожи по структуре. В каждом из них действие начиналось на ледяной планете. После нападения на базу повстанцев главные герои разделялись на две группы: Люк отправлялся обучаться у мастера-джедая Йоды, а Хан и Лея пытались спастись от погони, но попадали в плен. В итоге все они встречались на Беспине, где Люк сходился в поединке с Дартом Вейдером.

Лукас по-прежнему хотел создать ощущение постоянной нависающей над героями опасности — эта особенность перекочевала в «Звёздные войны» из сериалов. В первом же эпизоде фильма на Люка нападает чудовище — а едва сбежав из логова хищника, юноша тут же попадает в снежную бурю. Хан спасает друга, но в это время на базу повстанцев нападают имперские войска. Повстанцы бросаются врассыпную — Люк улетает обучаться искусству джедаев, а за Ханом и Леей пускается в погоню Дарт Вейдер с приспешниками. Сценарий был набит событиями под завязку.