Их было двое. Старик и молодой мужчина. Первый, в жутком светло-сером плаще из каких-то непопулярных советских фильмов, держал под мышкой газету и периодически поправлял массивные очки. Он напоминал забытую в холодильнике свеклу — сморщенный, сухой, даже неприятный. Зато спутник был его полной противоположностью. Высокий, статный, словно сошедший с обложки какого-нибудь журнала мужской одежды. Такие же есть, наверное? Не знаю, я подобные издания не читаю.
Но то, что незнакомец был красив — это факт биологический. Черные смоляные волосы ровно зачесаны набок, зеленые глаза лучились любопытством, а рот чуть искривлен в довольной улыбке. Чему, спрашивается, он тут радуется?
И тут я понял все. Меня даже бросило в дрожь, а в горле запершило. Да так сильно, что я чуть не выдал свое присутствие кашлем. Из школы пришли. Еще бы, я дня четыре там не появлялся. И Лариса Константиновна послала этих справиться обо мне. Нет, она женщина хорошая, и подругой маме была отличной, но вечно лезла не в свое дело.
Хотя у меня возникли определенные сомнения. Если этот старик еще походил на какого-нибудь учителя с протертыми от долгого сидения штанами, то черноволосый под мою характеристику не подходил. У него одежда явно дорогая, будто специально под него подогнанная. Везет же, на мне все обычно колом стоит. Так вот, если он и имел отношение к образованию, то был как минимум из какого-нибудь Министерства.
— Максима Кузнецова могу увидеть? — обратился черноволосый к двери, но смотрел именно в глазок. — Я по поводу обрушения крыши тридцать седьмого дома.
А вот теперь в груди похолодело. Как они узнали? Камеры? Во дворе их вроде не было. Увидел кто? Вот это уже более вероятно. Сердце затрепыхалось в груди, словно пойманная птица.
Я ведь уже и думать об этом почти забыл. Вроде, привиделось. Списал все на расшалившуюся фантазию. Нет, конечно, сломанная рука дяди Коли никуда не делась. Но я почти себя убедил, что никакого отношения к этому не имею. Просто стечение обстоятельств, не более. И вот теперь…
— Максим, открывай, — уже мягче сказал незнакомец, — или мы будем общаться через дверь, чтобы все соседи слышали?
Мама, когда была жива, говорила не открывать дверь чужим, но сейчас лучшее, что я мог сделать — послушать визитера. Дрожащими руками я повернул замок и стянул цепочку.
— Так-то лучше, — улыбка не сходила с лица черноволосого. Он посмотрел на тряпку у меня в руках и покачал головой. — Раньше встречали с хлебом и солью.
И что странно, мне показалось, будто улыбка искренняя. Словно он действительно рад меня видеть. Вместе с этим незнакомец шагнул на порог, заходя в квартиру и одновременно оглядывая наши несвежие и потускневшие обои. Мы их клеили с дядей Колей года четыре назад, чтобы сделать сюрприз маме. Сколько с той поры воды утекло.
— Привет. Меня зовут Павел Сергеевич Четкеров, это Семен Константинович Шихман, — указал он на старика. — Мы из Департамента образования Министерства просвещения.
— Откуда? — совсем растерялся я.
— Неважно, — сказал Четкеров (забавная фамилия, ее хотелось даже произносить вслух, словно пробуя на вкус). Визитер небрежно взмахнул рукой, будто это и в самом деле была какая-то чепуха. — Мы хотели бы поговорить с тобой по поводу крыши.
— Какой крыши? — сипло спросил я, понимая, что в горле пересохло.
— Все ты знаешь. Семен Константинович, как там?
Старик развернул газету на заложенной странице и монотонно загнусавил.
— Так-так-так… Вот. Произошло обрушение крыши на улице Гагарина, в результате чего в травмпункт обратился гражданин Н. 1978 года рождения со средними телесными…
— Гражданин этот, как я понимаю, Никифоров Николай Дмитриевич, — оборвал старика на полуслове Павел Сергеевич. — Твой отчим.
— Ну да… — только и смог я выдавить из себя.
— Отсюда вопрос. Почему крыша дома вдруг решила обрушиться на голову твоего несчастного отчима, когда он заходил в подъезд? Не ваш, кстати. Иными словами, зачем ты его хотел убить?
Вот тут я не нашелся, что сказать. Просто стоял, хватал ртом воздух, как рыба выброшенная на берег, и мотал головой.
— Семен Константинович, — снова обратился к спутнику брюнет.
Старик пристально посмотрел на меня и щелкнул пальцами. И вот тут произошло странное. Возле его пальцев появилось множество крошечных синих крупинок, что осыпались сначала на газету, а потом устремились ко мне. Константиныч довольно сложил руки на груди, а брюнет удовлетворенно кивнул.
— Это что такое? — спросил я.
— Называй как хочешь. Биолокация, радиэстезия, да какая, собственно, разница, как назвать? Семен Константинович читает газеты, ищет нечто странное. В этом он спец. Тебя, вот, нашел. Ну так что, рассказывать будем, как все было?
К горлу подкатил ком, а на глазах выступили слезы. Ну разве я виноват в самом деле, что начала происходить это чертовщина? Я посмотрел еще раз на молодого незнакомца, этого, как его, Четкерова, всхлипнул и начал рассказывать.
— Не хотел я его убивать. Думал, ногу сломает. Дома будет, перестанет ходить пить к другу своему.
— Ясно, — выдохнул Павел Сергеевич, — Семен Константинович, заполните рапорт, сославшись на первый выплеск силы, трудности овладевания. Ну, вы знаете. Парнишка вполне адекватный.
