Тайная доктрина. Том II - [351]

Следует признать, что Уоллэсу удалось объяснить главные черты существующего распределения жизни без соединения Атлантического и Тихого Океана, исключая лишь со стороны Полюсов, тем не менее, я не могу не задуматься над тем, что, может быть, некоторые факты было бы легче объяснить, допустив первоначальное существование соединения между берегом Чили и Полинезией[1846] и между Великобританией и Флоридой, на которое указывают подводные рифы, простирающиеся между ними. Нет никакого основания, которое могло бы указать на невозможность такого более непосредственного соединения, и никакая физическая причина не выдвигается, почему бы дно океана не могло подняться из любой глубины. Путь, по которому, как предполагается [согласно Анти-Атлантическим и Лемурийским гипотезам Уоллеса], должна была следовать флора Южной Америки и Австралии, чтобы смешаться, усеян почти непреодолимыми препятствиями и, очевидно, внезапный наплыв количества субтропических американских растений в наш Эоценский период требует соединения больше к южной стороне, нежели настоящая полоса в 1000 морских саженей. Силы природы в непрестанном действии, и нет причины, почему бы подъемная сила, раз начавшая действовать в центре океана, прекратила бы свою работу раньше чем сформируется материк. Они действовали и подняли из моря, в сравнительно недавнее геологическое время, высочайшие горы на Земле. Сам Уоллэс неоднократно признает, что морские русла поднялись на 1000 морских саженей, острова же поднялись из глубины в 3000 морских саженей; и предположение, что силы подъема ограничены в своей мощи, кажется мне, пользуясь выдержками из «Жизни Острова», вполне бездоказательным и совершенно противоречащим всем очевидностям, находящимся в нашем распоряжении».[1847]

«Отец» английской геологии – сэр Чарльз Лайэлль – был приверженцем единообразия в своих воззрениях на образование материков. Он говорит:

«Профессора Унгер («Die Versunkene Insel Atlantis») и Хиир («Flora Tertiaria Helvetiae»), основываясь на ботанических основаниях, поддерживают прежнее существование Атлантического Материка, в течение известного периода Третичной эпохи, как дающее единственное разумное объяснение, которое можно себе представить для пояснения аналогии, существующей между флорой Центральной Европы в Миоценский период и ныне существующей флорой в Восточной Америке. С другой стороны, профессор Оливер, после того как он доказал, какое количество американских видов, найденных среди окаменелостей в Европе, обычно встречается в Японии, склоняется к теории, впервые выдвинутой д-ром Аса Грэйем, что переселение видов произошло, когда существовало сухопутное сообщение из Америки в Восточную Азию, между пятидесятою и шестидесятою параллелью широты или же к югу от Берингова Пролива, следуя направлению к Алеутским островам, чем и объясняется общность типов флоры в Восточных Штатах Сев. Америки и флоры Европы Миоценского периода. Таким образом, они могли проложить себе путь по направлению к землям Амура, на Восточном берегу Северной Азии[1848], в любую Миоценскую, Плиоценскую или же После-Плиоценскую эпоху, предшествовавшую Ледниковому периоду».

Ненужные трудности и осложнения, возникшие здесь из желания избежать допущения гипотезы о Материке Атлантиды, истинно, слишком очевидны, чтобы не броситься в глаза. Если бы имелись одни только ботанические доказательства, то такой скептицизм был бы отчасти разумен; но, в данном случае, все ветви науки сходятся в одной точке. Наука сделала ошибку и осудила себя на еще большие заблуждения, нежели если бы она признала существование наших двух, ныне невидимых, материков. Она отрицала даже не отрицаемое, начиная от дней математика Лапласа до нашего времени, и это лишь несколько лет тому назад[1849]. Мы можем опереться на авторитет проф. Гёксли, сказавшего, что а priori нет ничего невероятного против возможности нахождения доказательств, подтверждающих это убеждение. Но теперь, когда положительное доказательство выдвинуто, признает ли выдающийся ученый этот вывод?

Затрагивая эту проблему в другом месте, сэр Чарльз Лайэлль сообщает нам:

«Относительно Космогонии египетских жрецов мы почерпаем много сведений у писателей греческих сект, заимствовавших почти все свои учения из Египта и среди прочих, именно, о предыдущих последовательных разрушениях и возобновлениях Мира [материковых, не космических катастроф]. Мы узнаем от Плутарха, что это было темою одного из гимнов Орфея, столь прославленного в баснословные века Греции. Это было принесено им с берегов Нила, и мы даже находим в его стихах, так же как и в индусских системах, что период определенной длительности назначен для каждого последующего мира. Возвраты великих катастроф были определены периодом Annus Magnus или великого года, цикла, состоящего из оборота солнца, луны и планет и кончающегося, когда все они возвращаются в тот же знак, из которого они, как это предполагается, выступили в очень отдаленную эпоху… Мы узнаем, особенно из «Тимея» Платона, что египтяне верили, что мир подвержен был периодическим воспламенениям и наводнениям. Секта Стоиков признавала полностью систему катастроф, которые в известные промежутки времени должны были разрушить мир. Эти катастрофы, как учили они, были двух родов – катаклизм или