Тайна железного дерева - [16]
— Алька, хватай меня! Я сейчас упаду! — отчаянно закричала Поля. Свеча выпала из её руки и пропала где-то глубоко внизу.
Поля из последних сил ухватилась за качающуюся зелёную верхушку дерева. Больше не было ни ступеней, ни лестниц, ни башен с зубцами, ни замков, только живые ветви и сочная листва.
Алька вскарабкался по стволу и в последний миг подхватил падающую Полю.
— Держись! А ногу поставь на эту развилку! — крикнул он. — Туг крепко.
— Гляди, солнышко! — прошептала Поля.
Ребята глянули вниз и ахнули. Больше не было Железного Дерева. Нижние ветви, покрытые густой живой зеленью, заливало тёплое солнце, и его лучи, с трудом просачиваясь вглубь, пятнами ложились на крепкую кору доброго старого дуба.
Видно было, как вниз с ветки на ветку прыгают перепуганные зверушки: куницы, ласки, рыси. Все они торопились убежать с ожившего дуба — он как будто стряхивал их со своих ветвей. В глубину леса по петляющей тропинке торопилась хромая лиса, поджимая раненую лапу. Громадный бурый медведь ковылял по дороге, закрыв морду лапами. Мелькнул белоснежный горностай, и Поля заметила: на ветке, где он только что пробежал, остался висеть клочок белого кружева.
Но тут ребят окружили белки, и спускаться стало совсем легко. Высоко над ними, как тугая натянутая ткань, прорвался мрак и развернулось ясное голубое небо. Последние клочья тумана торопливо уползали в овраги.
— Твоя свеча! — крикнул Алька.
И правда, зацепившись за широкую ветку, лежала свеча. Она горела всё так же ясно и спокойно, только в солнечном свете её огонёк казался совсем бледным.
Поля подхватила свечу и вскрикнула от нестерпимой боли. Пальцы опухли, кожа потрескалась и кровоточила.
Бережно, как величайшую драгоценность, Алька взял Полины искалеченные руки в свои.
— Ты их отморозила ледяной водой. Ну, когда оттаивала звезду! — сказал он дрогнувшим голосом. Сначала он начал осторожно согревать их дыханием. Потом, догадавшись, что надо делать, стал нежно и бережно целовать израненные бедные пальцы. И от этих ласковых лёгких поцелуев боль слабела, смягчалась и наконец исчезла совсем.
Алька спрыгнул на землю и растопырил руки, помогая Поле. Он поймал её на лету.
Чтобы отдышаться, ребята уселись у подножия дуба, прижавшись спиной к тёплому широкому стволу.
Невдалеке деловито копошились муравьи, заново отстраивая муравейник.
Старый растрёпанный Ворон опустился на округлый дубовый корень, выпирающий из земли. Хитро прищурившись, посмотрел на ребят.
— Знакомые мордашки! — хрипло прокаркал он. — Ну и денёк, скажу я вам, ну и денёк! Только где уж вам это понять. Ещё утром мой мешочек был почти что пуст. Так, подкинули немножко эльфы, вот и всё. Но сегодня кто-то расколдовал наш старый дуб, вот что я вам скажу! На радостях белки насыпали в мой мешочек золотой радости, не жалели. А муравьи! Пусть у них радость помельче, но она от этого не хуже. А ваши улыбки, глаза! Нет, не обмануть старого бродягу! Небось полные карманы радости, так что не скупитесь.
— Да нет у нас ничего в карманах, — сказала Поля. — Так, ерунда всякая. Носовой платок, ну да ещё обратный билет на электричку.
— А вы пошарьте, пошарьте получше, — засуетился Ворон. — Ишь, сквалыги!
Поля сунула руку в карман и, к своему изумлению, выгребла оттуда целую пригоршню чего-то блестящего, мелкого, тёплого.
— Вот-вот! Я же говорил! — заволновался Ворон, поднимая крыло и подставляя свой холщёвый мешочек. — Сыпь скорей, пока ветер… О, это такой хитрец и проныра… Так и норовит всё унести разом!
Алька тоже достал из карманов полные горсти золотой невесомой пыльцы. Высыпал всё в мешочек Ворона. Глаза старой птицы просто светились от счастья.
— Ух, полон мешочек! — Ворон встрепенулся, готовясь лететь, и напыщенно добавил: —Желаю вам прожить вместе долгую жизнь в любви и согласии и умереть в один день!
Ворон тяжело взлетел, припадая на одно крыло.
— Это он из сказки взял, ну, «умереть в один день», — шепнул Алька, наклоняясь к Поле.
За мелким ручейком на взгорье виднелась деревня и с детства знакомый дом, крытый серой черепицей. Всё было таким привычным, всё, как всегда, только у Поли в руке горела свеча.
Ребята перешли ручей по плоским камешкам, даже не замочив ног, — никакого мостика не было и в помине. Поднялись на крыльцо бабушкиного дома. Дверь, уходя, они не закрыли, она так и стояла распахнутая.
— Надо подняться на чердак, отнести свечу, — сказал Алька.
Поля и без него знала, что надо. Вот только взбираться по разбитым ступеням не хотелось. Уж столько они сегодня карабкались по всяким лесенкам: и сломанным, и трухлявым, и гнилым.
На чердаке всё было таким же, как прежде. Разноцветные пылинки плясали в солнечном луче и прятались в сундуке с откинутой крышкой. Через край сундука свесился белый прозрачный рукав.
Поля осторожно расправила подвенечное платье и уложила в сундук. А вот и фата! Какая красивая, и цветы как живые. Может, взять её с собой, бабушке показать? Нет, лучше не надо. Поля сама не знала почему, но чувствовала — нет, не надо, нельзя.
Свеча тёплым огоньком коснулась щеки Поли, когда она наклонилась над сундуком.
«Домой хочет, к себе в сундук», — подумала Поля.
