Тайна жаворонка - [20]

Он толкнул дверь библиотеки, и мелодия «Ноктюрна» Дебюсси зазвучала громче. Мать Алека слушала граммофон, сидя в кресле у догорающего камина, скрестив руки на коленях и прислонившись к подголовнику кресла.

– Привет, мам, – тихо сказал Алек.

Она повернулась к ним, и её отстранённый – и печальный – взгляд при виде сына сменился радостным.

– Алек? И Флора с тобой, как чудесно!

– Счастливого Нового Года, леди Хелен, – сказала Флора, чувствуя, что вторглась в интимное пространство.

В свете камина она заметила несколько серебряных прядей, блестевших в элегантной, как всегда, укладке леди Хелен. В ее тёмных глазах читалось одиночество, и это удивило Флору. Разве ей могло быть одиноко теперь, когда её муж вернулся в поместье Ардтуат?

– И вам, милые. Как потанцевали?

– Было весело, спасибо, – вежливо ответила Флора.

– Папа уже в кровати? – спросил Алек. Мать кивнула.

– Он устал. Он был так занят в Лондоне с самого Рождества, заканчивал дела, – объяснила она и повернулась к Флоре. – Твой папа, конечно, знает, что мой муж решил остаться в Ардтуате – какое облегчение для всех нас! Лондон – большая мишень для немцев. И как хорошо, когда все мои мужчины рядом. Хоть какая-то радость в эти дни войны.

Алек подошёл к матери, наклонился и поцеловал её в щёку.

– Я везу Флору домой. Но мы подумали, будет хорошо заехать сюда, взять кусочек пирога, может быть, немного виски, и поздравить Йена.

– Отличная мысль. Пирог в кладовой, берите сколько нужно.

Пластинка доиграла, игла слабо потрескивала, и мать Алека потянулась, чтобы выключить ее. Сверху послышались тяжёлые шаги. Услышав этот звук, леди Хелен на мгновение застыла. Затем поднялась и тихо сказала:

– Не беспокой отца, Алек. Ты знаешь, каким он может быть. Да и мне пора в кровать. Спокойной ночи, Флора.

Помедлив, она подошла к небольшому столику, где на серебряном подносе стояли бутылки и стаканы. Взяв бутылку виски, продолжила:

– Вот, порадуйте Йена. Он так нам помог, взяв на себя всю дополнительную работу. Бог знает, как бы мы без него справились.

Флора шёпотом поблагодарила леди Хелен, которая затем тихо провела их обратно на кухню и мягко закрыла за ними дверь. Они услышали, как она поднялась наверх, услышали грубый, резкий голос сэра Чарльза и её мягкие, успокаивавшие ответы.

Алек отрезал большой кусок фруктового пирога и положил в плетёную корзину, взял кусок угля из ведра рядом с плитой, завернул в газету и положил рядом. Флора поставила рядом с пирогом бутылку виски и кивнула, когда Алек молча указал на дверь.

Они вышли на улицу, и пар их дыхания белыми облаками повис в холодном ночном воздухе. Сев в машину, Алек отпустил ручной тормоз и поехал под сенью тёмных сосен, запустив двигатель, лишь когда они почти добрались до дороги.

Выехав из-под деревьев и повернув на север, оба ахнули от удивления. Темнота ночного неба была словно задрапирована световыми занавесками, которые вздымались и вздымались над далёким горизонтом. Алек подъехал к обочине дороги.

– Прямо на праздник!

Глаза Флоры заблестели, когда небо сменило свет с зелёного на серебристый и обратно. Даже затемнение не властно над северным сиянием.

Глядя на северный горизонт, она взяла Алека за руку, и он крепко сжал её пальцы. Они молча стояли, глядя на небо. Неземное сияние окутывало пейзаж, превращая знакомые холмы в таинственный потусторонний мир, окружавший воды озера, в глубинах которого танцевали полосы света. Наконец они начали тускнеть, становясь все бледнее, а потом небо вновь почернело, и последние отблески сияния погрузились в темнеющую воду. Алек посмотрел на Флору, наблюдавшую, как гаснут зеленоватые всполохи.

– Ты пойдёшь со мной гулять? Когда у нас обоих снова будет выходной? Можем пройтись к заливу Файрмор или Слагган, если захочешь. Помнишь, мы гуляли там с твоим папой несколько лет назад?

Она кивнула.

– Кажется, это был август перед тем, как ты впервые отправился в новую школу. Руарид упал в ручей и весь промок. Мы разложили его вещи на камне, чтобы они просохли. А потом всё равно пошли купаться. День был тёплый, так что ничего страшного не случилось.

– Ну, в это время года плавать мы не станем, это я тебе гарантирую. Но можем устроить пикник, если хорошо завернём еду, – пообещал он, затем немного помолчал, что-то обдумывая, и спросил: – Ты всё ещё хранишь фарфоровую лошадку?

– Конечно, – ответила Флора. – Она стоит на каминной полке.

Больше никаких слов не требовалось. Столько лет спустя она помнила до мельчайших подробностей день, когда пошла собирать сосновые шишки, чтобы развести в лесу костёр. Она услышала шум, сдавленный всхлип, доносившийся из конюшни, и, заглянув туда, увидела, что Алек сидит в стойле пони, прислонившись спиной к грубым доскам и закрыв лицо руками. На следующий день он должен был отправиться в новую школу на юге – местная средняя уже не годилась для сына хозяина особняка.

Она подошла ближе. Белый пони просунул свою широкую морду в дверь, словно пытаясь успокоить рыдающего мальчика. Флора молча села рядом с Алеком, положила руку ему на плечо. Он поднял голову, тыльной стороной ладони провёл по грязному лицу, чтобы стереть слёзы, смущённый и сердитый оттого, что его заметили.