Тайна замка Роборэй. Виктóр из спецбригады - [41]

И Доротея пуще прежнего расхохоталась. Дружно расхохотались и молодые люди, только сконфуженный нотариус все еще боялся обидеть проснувшегося, все так же безучастно сидевшего на своей кровати. Деларю отвел молодежь подальше от кровати и у окна завел вполголоса беседу.

– Значит, все это мистификация?

– Конечно.

– А письмо?

– Маркиз честно сыграл свою роль двенадцатого июля тысяча семьсот двадцать седьмого года. Проглотив флакон эликсира, он либо сразу переселился в мир иной, либо действительно уснул, но погиб во время первых зимних морозов. От него, во-первых, остался прах, смешавшийся с пылью этой комнаты; во-вторых, очень интересное письмо, в подлинности которого нельзя сомневаться; в-третьих, четыре красных бриллианта, спрятанных в надежном тайнике, и, наконец, одежда, в которую он облачился перед смертью.

– Вы думаете, что эта одежда?..

– Она на этом старике.

– Но как он мог сюда проникнуть? Окно настолько узкое, что в него не пролезешь, а другого выхода нет.

– Он вошел тем же путем, как и мы.

Но нотариус не так легко сдавался:

– Это неправдоподобно. Вы сами заметили, что сюда давным-давно не ступала человеческая нога.

– Вспомните, что на лестнице есть дыра, в которую легко проникнуть.

– А замурованная дверь?

– Штукатурку отбили и наложили вторично. Разве вы не заметили, что это – гипс, который сохнет в несколько часов?

– Значит, он знал о письме маркиза и про секреты, то есть камни возле ниши, три плитки на ступеньках?

– Конечно. Несомненно, у маркиза нашли копию письма. Постойте… маркиз даже сам говорит, что Жоффруа и его жена знают тайну его смерти. Помните, он пишет, что про приписку не знает ни одна душа, даже Жоффруа. Значит, Жоффруа знал о завещании, и в его семье передавался из рода в род рассказ о письме или даже его копия.

– Пустая гипотеза.

– Зато правдоподобная. Знайте, господин нотариус, что кроме нас существует много людей, до которых докатились слухи о смерти маркиза Богреваль, но только эти слухи сильно искажены и приукрашены. Я сама встречала таких людей и даже воевала с негодяем, убившим моего отца, чтобы украсть у него медаль.

Слова Доротеи произвели сильное впечатление. Но чтобы довести мысль до конца, Доротея продолжала:

– Я знаю три таких семьи: нашу, князей д’Аргонь, графов де Шаньи в Орне и баронов Дювернуа в Вандее. Во всех этих семьях происходят частые убийства, кражи, сумасшествия – и все на почве этих легенд и поисков клада.

– Но почему же вы здесь одни? Почему они не явились?

– Они не подозревают, что срок наступил, потому что у них нет медали. Я видела сегодня в Рош-Перьяке женщину, работницу из Парижа, и старика нищего. Они верят, что двенадцатого июля должно совершиться какое-то чудо. А по дороге сюда я встретила двух сумасшедших, идущих к развалинам. Прилив залил дорогу и преградил им путь. Но самое интересное, что неделю назад арестовали убийцу моего отца, некоего Эстрейхера, нашего дальнего родственника, опасного бандита и негодяя. Теперь вы понимаете, в чем тут дело?

– Значит, это не маркиз де Богреваль, а некто, играющий перед нами роль маркиза?

– Разумеется.

– Но с какою целью?

– А драгоценности? Разве я вам не говорила про драгоценности?

– К чему разыгрывать комедии, раз ему известно об их существовании? Он мог бы и так их забрать.

– Потому, что он не знает, где они спрятаны. Чтобы узнать тайник, надо присутствовать на заседании наследников Богреваля. Вот потому он играет эту странную роль.

– Опасную, трудную роль. Невозможную.

– Вполне возможную, потому что ее надо играть несколько часов. Что я говорю часов – меньше. Не прошло и десяти минут после пробуждения, как мы чуть-чуть не отдали пакет с припиской. В этом конверте была вся цель мистификации. Я даже протянула ему конверт, и, если бы он взял его, все было бы кончено. Маркиз исчез бы при первом удобном случае.

– Неужели вы угадали, в чем дело, протягивая ему конверт?

– Угадать не угадала, но не верила. Протягиваю ему и наблюдаю, что он будет делать. Старик как будто ничего не понимает, а к конверту тянется, и пальцы у него дрожат от нетерпения. В эту минуту я заметила золотой зуб и поняла, в чем дело.

Слова Доротеи были так логичны, и так логично вытекали они из фактов, что никто не попробовал спорить.

– Да, – вздохнул Дарио, – ловко же мы попались на удочку.

– Но какая у вас железная логика, – воскликнул восхищенный Эррингтон, – и какая интуиция!

– И какое чутье! – прибавил Вебстер.

Доротея молчала. Лицо ее стало мрачным и озабоченным. Можно было подумать, что она предвидит какую-то серьезную опасность, но не знает, с какой стороны она надвигается.

Но тут вмешался нотариус.

Он был из тех людей, которые долго и упорно держатся одного мнения, но, переменив его, с таким же упорством отстаивают новое. Он страстно уверовал в воскрешение маркиза, и теперь это казалось ему непреложной истиной.

– Позвольте, позвольте, вы ошибаетесь. Вы упустили из виду одно очень важное обстоятельство. Этот человек – не самозванец. Для этого есть неопровержимое доказательство.

– Какое?

– Портрет маркиза. Посмотрите: бесспорное сходство.

– А разве вы можете поручиться, что этот портрет действительно портрет маркиза Богреваль, а не этого старика?