Тайна заброшенной часовни - [52]

Задача оказалась нелегкой. Икина мама строго следила за тем, чтобы спать дети ложились вовремя. После двадцати двух часов все должны были лежать в кроватях.

— Ничего не поделаешь, — сказал Брошек. — Придется изготовить чучела и разложить их по кроватям, хорошенько укрыв. Мама не имеет привычки разглядывать спящих…

— Интересно, что предложит сам магистр? — усмехнулась Ика.

Пацулка пренебрежительно махнул рукой. И… оказался прав. Магистр Потомок вернулся в состоянии крайнего возбуждения, но без единой здравой идеи. Выслушав предложения Влодека, он только спросил:

— А почему? А зачем? Разве не лучше будет, если я переставлю палатку к самому входу в часовню?

— Ну конечно! — сердито сказал Брошек. — Уж куда лучше! Хотите спугнуть циничного преступника, едва он появится? Неужели непонятно, что засада эффективна только в том случае, если о ней никто не подозревает?

— Понятно, — неуверенно ответил магистр. — Пожалуй, вы правы. Зато я, — похвастался он, — сделал все для того, чтобы в районном отделении милиции в ближайшее время заинтересовались поведением капрала Стасюрека. Кроме того, в Черный Камень на днях прибудут представители отдела культуры районного совета, дабы обеспечить сохранность открытого мною произведения искусства. И еще я уведомил прессу, и уже в субботу в газетах появятся сообщения о моем открытии. Должен также приехать фоторепортер, чтобы подготовить специальный репортаж для воскресного приложения. Ну что, неплохо?

— Ну, — сказал Пацулка.

— В таком случае вы должны понимать, — смущенно продолжал магистр Потомок, — что после того как я сделал столько дел, ничего путного по вопросу организации охраны предложить не могу. Теперь понимаете?

— Понимаем, — сказала Ика. — Да, в конце концов, это и неважно. Мы уже все решили. С десяти до двенадцати дежурю я, от полуночи до двух — Катажина, с двух до четырех — Брошек, с четырех до шести — Влодек. А в шесть уже светло. Так что охрана обеспечена. Ну как? Здорово?

Магистр выразил свое восхищение путем бессчетного количества улыбок, поклонов и восклицаний. Он был согласен на все и полностью признал правоту своих юных друзей. И, похоже, забыл о своей утрате. Во всяком случае, ни разу о ней не упомянул, зато долго и вдохновенно рассказывал, какое замечательное открытие сделал. Его слушали вежливо и внимательно до самого ужина, пока не пришла пора расстаться.

Прихватив спальный мешок, магистр отправился в заросли крапивы за часовней. А Ика приступила к изготовлению чучела, которое должно было заменять очередных дежурных в их постелях.

Прощаясь пред сном, Ика и Брошек пожали друг другу руки. Очень крепко.

— Будь осторожна, — попросил Брошек.

Ика улыбнулась — очень нежно, но так, чтобы Брошек этого не заметил. А потом сказала:

— Я сегодня понаблюдала за магистром и знаешь что решила?

— Что? — спросил Брошек.

— Что иногда взрослые мало чем отличаются от детей. Спокойной ночи!

— Спокойной ночи, — сказал Брошек и повторил еще раз: — Правда, будь осторожна!

— Ладно, — улыбнулась Ика. — Пока.

Тут следует отметить, что во время Икиного дежурства Брошек в самом деле очень волновался. Гораздо сильнее, чем когда сам сидел на посту в палатке магистра.

Нужно также сказать, что волновался он напрасно. В ту ночь в Черном Камне еще ничего не случилось. Грозные силы природы угомонились, дождь постепенно ослабевал, и уровень воды в реке стал потихоньку снижаться.

Около пяти утра даже на несколько секунд выглянуло солнце. Тогда как раз дежурил Брошек.

— Здравствуй, солнце, — прошептал он.

В этой главе, пожалуй, рассказывать больше не о чем. Пятничные ливни прекратились, да и календарная пятница уже миновала.

Наступила суббота. Но о том, что случилось в субботу, — в следующей главе.

СУББОТА: «ДИКИЕ БАБЫ»

— Известно ли вам, — спросил за завтраком Брошек, — что произошло сегодня около пяти утра?

— Около пяти утра? — удивилась Икина мама. — А ты откуда знаешь? Возвращался в эту пору с бала или из межпланетного путешествия?

За столом воцарилось смущенное молчание. Но ненадолго. Брошек, не растерявшись, улыбнулся, спокойно доел кусок хлеба с медом и сказал:

— Откуда я возвращался, еще надо обдумать. Вообще-то, мучаясь бессонницей…

— Ах, вот оно что… — протянула мама.

— …я выглянул в окно и обнаружил необычное для нынешнего лета атмосферное явление, — невозмутимо закончил Брошек.

— Ну-ну? — заинтересовался отец.

— В четыре часа пятьдесят две минуты, — торжественно объявил Брошек, — на семь секунд… показалось солнце.

— Хе-хе-хе, — засмеялся отец. — И этот человек утверждает, что у него бессонница! Дорогой мой, — обратился он к Брошеку, — тебе просто приснился странный и необычайно прекрасный сон.

— Нет, — сказала Икина мама. — Я знаю… я видела… Это не был сон.

Отец не обратил внимания на ее многозначительный (весьма многозначительный) тон и бодро вышел из-за стола.

— Дамы и господа! — воскликнул он. — С завтрашнего дня в этом доме можно будет веселиться напропалую. Потому что сегодня вечером нижеподписавшийся завершает свой труд, в связи с чем предлагаю прокричать в мою честь троекратное «гип-гип ура!».

Этот призыв был подхвачен с неподдельным энтузиазмом. И не только потому, что возвещал о начале новой эпохи развлечений и проказ, в организации которых отец подчас проявлял недюжинные способности. В тот момент гораздо важнее было сгладить впечатление, которое произвело неожиданное мамино замечание.