Тайна заброшенного хутора - [7]

В полдень четвёртого дня вдалеке над лесом показались верхушки замковых башен. Даниэль свернул на обочину, спешился и придирчиво осмотрел Агата. Всё утро маг нещадно гнал коня, и его бока тяжело вздымались.

- Придётся отдохнуть, - проворчал Даниэль и взглянул на полуденное солнце. - Приободрись, Кир, сегодня мы будем ночевать в замке. - Маг с довольным видом уселся на траву и выжидающе посмотрел на слугу.

Кирик поспешно спрыгнул на землю и с тревогой оглядел на Звёздочку. Лошадь тяжело дышала, в уголках подрагивающих губ пенилась слюна. Кир ласково погладил Звёздочку по спине, вытащил из сумки серебряную чашу и, наполнив её вином из бурдюка Никандра, поднёс хозяину.

- Для вора ты слишком чувствителен, - хмыкнул Даниэль, сделал несколько глотков и протянул чашу слуге, присовокупив к ней одобрительную улыбку.

- Спасибо, - выдавил юноша, стараясь сохранять на лице почтительное выражение, и допил вино.

- Руки! - напомнил ему Даниэль. Кирик послушно кивнул, вытащил из сумки баночку и стал аккуратно втирать мазь в кожу. Хозяин пристально следил за ним. - Я вовремя забрал тебя у Никандра, - неожиданно сказал он. - Ещё пара дней возни с навозом, и никакая мазь не помогла б. - Юноша снова кивнул, и Даниэль продолжил: - Почему ты боишься меня, малыш? Разве я плохо обращаюсь с тобой?

- Нет, - замотал головой Кирик.

- Вот доберёмся до Берны, и я накормлю тебя королевским ужином! - благодушно пообещал Даниэль, скинул плащ, расстегнул камзол и стал разматывать бинты.

Кирик искоса следил за ним. Даниэль снял бинты и придирчиво оглядел плечо - рана почти зажила.

- Вот и славно, - пробормотал маг, аккуратно забинтовал руку, оделся и устремил хищный взгляд на шпили замковых башен, которые гигантскими пиками возвышались над лесом.

На душе Кира вновь заскребли кошки: ему упорно не хотелось ехать в Берну. Он никогда не был в этом городе, но почему-то знал, что ничего хорошего его там не ждёт…

Лошади отдохнули, и Даниэль с Кириком тронулись в путь. К удивлению Кира, хозяин не поехал по тракту, а свернул в лес. Здесь не было ни дороги, ни даже едва заметной тропы, но Даниэль уверенно скакал вперёд. Было видно, что лес ему хорошо знаком, и Кир решил, что он родом из Берны.

Лес поредел, и вскоре всадники выехали на просёлочную дорогу, с обеих сторон окружённую вспаханными полями. Даниэль подгонял и подгонял коня. Они промчались через две крохотные деревушки и вновь поехали мимо полей. Постепенно просёлочная дорога перетекла в широкий тракт. На пути им вновь стали попадаться всадники и телеги, запряжённые волами. Даниэль, не снижая скорости, стрелой проскакивал между ними, и Кирику, чтобы не отстать, приходилось повторять его маневры. Временами, юноше казалось, что он вот-вот врежется в телегу или вола, но в последний момент ему чудом удавалось отвести лошадь в сторону.

Полностью сосредоточившись на дороге, Кирик не заметил, как они приблизились к Берне. Только когда Даниэль стал придерживать коня, юноша вдруг сообразил, что до городских ворот рукой подать. Прямо перед ним возвышались поросшие мхом стены древней крепости, на её мрачных башнях неестественно ярко сияли золотые шпили с красно-сине-жёлтыми стягами королевского рода Берны. Кир озабоченно посмотрел на бледно-розовое солнце, клонившееся к горизонту, потом на множество всадников, купеческих обозов и крестьянских телег, столпившихся перед воротами. Все они спешили попасть в город, но времени оставалось мало. В Берне, как и в прочих тинуских городах, ворота закрывались с последними лучами солнца.

Даниэль надменно оглядел толпу, отделяющую его от ворот Берны, и полез в карман. Он извлёк на свет что-то блестящее и положил на забинтованную руку. Снедаемый любопытством Кирик протиснулся ближе и, увидев на ладони хозяина крохотную золотую стрекозку, едва не задохнулся от восхищения. Даниэль склонился к ней и что-то прошептал. Усики стрекозки дрогнули, крылышки затрепетали и, сорвавшись с руки мага, она устремилась к замку. Кирик зачарованно смотрел вслед чудесному созданию: "Она не может быть творением человека… Слишком красива…" Юноша огляделся, но, кроме него, никто не обратил внимания на волшебное насекомое. Кир нервно поёжился и заставил себя посмотреть на хозяина. Даниэль сидел в седле, словно статуя. Лицо его было мертвенно-бледным, глаза - устремлены на замок, губы что-то беззвучно шептали. Кирик озабоченно потёр переносицу: "Знать бы, с кем он. Если с Плеядой - я буду в безопасности, да ещё сыт и одет! А вот если он отщепенец… Встречи с карателями не избежать! А те разбираться не станут - прибьют вместе с хозяином!"

Даниэль резко обернулся и вперил суровый взгляд в лицо слуги:

- Не мешай!

- Простите, сударь, - запинаясь, прошептал Кир, решив, что забылся и начал говорить вслух.

- Молчи… - едва слышно произнёс Даниэль и вновь устремил взгляд на знакомый до боли замок…

Впервые Даниэль увидел Берну на картине в кабинете деда: на фоне соснового леса возвышался старинный замок с узкими, словно пронзающими небо, башнями и башенками. Даниэль мог часами смотреть на тонкие золотые шпили с красно-сине-жёлтыми флагами, на вытянутые заострённые арки окон и увитые плющом стены. Он страстно мечтал побывать в этом прекрасном замке и, покинув Ингур с Серьгами Божены, отправился в Берну. Увидев трёхцветные флажки на золотых шпилях, Даниэль едва не запрыгал от радости. Он приосанился и по широкой трактовой дороге зашагал к замку. Даниэль не знал, кем представится правителю Берны, но его настроение всё равно было превосходным. Магия была при нём, дед - далеко, и жизнь снова казалась ему прекрасной и удивительной. Пели птицы, над макушками деревьев висело бледно-розовое солнце, пояс приятно оттягивал тяжёлый кошель с золотом, а в кармане лежал самый могущественный артефакт Тинуса - Серьги Божены. Даниэль так самозабвенно упивался победой над дедом, что не обратил внимания на неестественно пустую дорогу, ведущую к крепости: ни телег, ни карет, ни всадников, ни пеших. В гордом одиночестве он прошествовал к воротам и остановился, ожидая, когда стражники откроют их. Дан насвистывал лёгкую игривую мелодию и беспечно поглядывал по сторонам, но постепенно мелодия замедлялась, а лицо молодого мага вытягивалось: он, наконец, сообразил, что окрестности замка необычайно тихи и безлюдны. Юноша стоял перед массивными, наглухо запертыми створами, из-за которых не доносилось ни звука.