Тайна янтарной комнаты - [81]

Шрифт
Интервал

Но Анна Константиновна вышла из вагона, против ожидания Сергеева, веселая, первой побежала ему навстречу.



Он повел ее к машине и сам сел за руль. Анна Константиновна уселась рядом.

— Ты очень устала? — спросил Сергеев. — Поедем сразу домой или прокатимся?

— Нет, я не устала, — сказала она. — Покажи мне город.

Они поехали по улице Маяковского. Здесь начинался район самых больших разрушений, от кварталов после войны остались только развалины. Но Анна Константиновна не видела руин: на их месте были разбиты цветочные клумбы, посажены кустарники. А кое-где уже поднимались многоэтажные дома — новые, яркой окраски, с широкими окнами и балконами.

— Отсюда начинался средневековый, бюрократический и финансовый центр Кенигсберга, — сказал Сергеев. — Ты, надеюсь, догадалась, что скверы эти — временные, только чтоб прикрыть разрушения. Скоро на их месте будут воздвигнуты новые дома.

— Надеюсь, дома не временные? — пошутила Анна.

— Нет, — рассмеялся Сергеев. — Дома настоящие. Тебе понравятся.

Они въехали на остров, где стоял Кафедральный собор. Даже сейчас, наполовину разрушенный, он поражал своей грандиозностью. Анна Константиновна вышла из машины, постояла у могилы Канта.

Развалины Королевского замка заинтересовали ее еще больше, чем Кафедральный собор. Она потребовала, чтобы муж показал ей, где хранилась украденная янтарная комната. Они поднимались по полуразрушенным лестницам, опускались в подвалы, проходили под арками. Анна Константиновна качала головой, глядя на метровые стены, распавшиеся от взрывов авиабомб.

— Здесь лучше, — сказала она, выбравшись на свежий воздух.

Теперь они ехали по Житомирской улице — главной улице города. Развалин на ней уже не было. Новые нарядные дома поднимались по обеим ее сторонам, за ними виднелись заборы и краны — строились целые кварталы.

Когда они проехали площадь Победы, Анна Константиновна повернула к мужу возбужденное лицо.

— В общем, я понимаю, почему ты не хотел уезжать, — сказала она. — Здесь, в этом царстве разрушения, особенно чувствуется, как идет созидание. Да, конечно, это тебя должно было увлечь — и строительство, и поиски янтарной комнаты. Я понимаю, — повторила она.

Сергеев наклонился к ней и сказал мягко:

— Надеюсь, и тебя это теперь увлечет.

11

Очередное заседание в облисполкоме закончилось поздно: сегодня окончательно решался вопрос о перспективном плане восстановления и реконструкции Калининграда. Снова несколько часов подряд рассматривали эскизные проекты, любовались тщательно вычерченными на ватмане перспективами будущих улиц, красотой новых зданий, по-хозяйски спорили, соглашались, возражали, доказывая свою точку зрения. И вот теперь время близится к полуночи.

Сергеев решил пройтись пешком.

Он пересек небольшую площадь перед облисполкомом, купил в гастрономе напротив стадиона пачку папирос, а затем направился домой.

Олег Николаевич задержался возле театра. Величественные колонны фасада четко белели в сумраке майской ночи.

Сергеев шел дальше. Мельком взглянув на бронзового Шиллера, он свернул с тротуара и зашатал по дорожке мимо областной библиотеки и редакции. Он любил это место, отделенное от шумного Сталинградского проспекта густой стеной каштанов, уютное и в то же время по-своему по-особому оживленное.

Из широких — во всю стену — окон редакции и типографии лился на асфальт свет неоновых ламп — голубоватый, мягкий; на третьем этаже все еще суетились люди. «В секретариате заканчивают работу над номером», — решил Олег Николаевич, хорошо знакомый с редакционными порядками и делами. А внизу уже гудели ротационные машины, — равномерно, ровно, и это означало, что начали печатать тираж. Сергеев хотел было заглянуть на минутку туда, попросить у приятелей свежий номер газеты, но раздумал — хотелось побыть одному, освежиться после совещания.

Он снова вышел на проспект. В здании рыбного института горели огни: приближалась пора экзаменов. У подъезда прохаживались дружинники с красными повязками на рукавах. Постовой милиционер стоял на перекрестке. Светили лампочки у Северного вокзала, обнесенного строительным забором.

А чуть правее, освещенная с разных сторон мощными прожекторами, возвышалась над площадью величественная и стремительная фигура Ильича. Он простирал руку над городом, словно указывая людям путь вперед.

Олег Николаевич миновал трамвайное кольцо, шумное, несмотря на поздний час, и вышел на Гаражную. Здесь было тихо. Деревья издавали острый, приятный запах молодой листвы. Весна подходила к концу. Скоро отцветут каштаны, скоро станут непролазными заросли молодых побегов в чащах парков и скверов, скоро наступят длинные летние ночи с высоким небом и песнями до рассвета. Веселее станет работать, веселее отдыхать.

По пустынным улицам Калининграда шел, распахнув летний габардиновый плащ и сдвинув на затылок шляпу, человек среднего роста, не очень молодой, но оживленный и веселый. Он шел и думал о домах, которые он построит, об улицах, что украсятся новыми скверами, о садах — они раскинутся зеленым кольцом вокруг города, о янтарной комнате, поиски которой стали для него одним из важнейших дел жизни, которую будут искать и дальше, непременно будут искать!

Продолжить чтение
Еще от автора Валентин Петрович Ерашов
Убийцы в белых халатах, или Как Сталин готовил еврейский погром

Дело «кремлевских врачей», или «убийц в белых халатах», как называла их советская печать, должно было послужить поводом для большого еврейского погрома в СССР. Сталин планировал выслать евреев из Москвы, Ленинграда и других крупных городов Советского Союза, а лидеров еврейского национального движения — повесить на Красной площади. Смерть Сталина помешала осуществлению этого плана, но если бы вождь прожил хотя бы еще несколько месяцев, страна содрогнулась бы от ужаса…Основываясь на документах и свидетельствах очевидцев, автор данной книги приводит точную историческую реконструкцию того, что должно было начаться в середине марта 1953 года.

Преодоление

Книгой «Навсегда, до конца» (повесть об Андрее Бубнове), выпущенной в серии «Пламенные революционеры» в 1978 году, Валентин Ерашов дебютировал в художественно-документальной литературе. До этого он, историк по образованию, в прошлом комсомольский и партийный работник, был известен как автор романа «На фронт мы не успели», однотомника избранной прозы «Бойцы, товарищи мои», повестей «Семьдесят девятый элемент», «Товарищи офицеры», «Человек в гимнастерке» и других, а также многочисленных сборников рассказов, в том числе переведенных на языки народов СССР и в социалистических странах.

Коридоры смерти. Рассказы

«Что было бы, если бы Сталин умер неделей позже?..» — этим отнюдь не риторическим вопросом задался писатель Валентин Ерашов в своей книге «Коридоры смерти», жанр которой он сам определяет как «историческую фантазию». Заметим, однако, что страшные события, черед которых прослеживается в повести изо дня в день, не столь уж фантасмагоричен: за ними стоят исторические реалии, подтвержденные свидетельствами современников и документами.

Семьдесят девятый элемент

Где-то в далекой пустыне Средней Азии, в местах, пока обозначенных на картах лишь желтым пятном, живут геологи. Они ищут семьдесят девятый элемент — золото. Жизнь их, полная трудностей, насыщенная подлинной романтикой, казалось бы, самая обыкновенная и в то же время совершенно необычная... Эта повесть Валентина Ерашова, автора многих сборников лирических рассказов и повестей, написана по непосредственным впечатлениям от поездки в пустыню, где живут и трудятся геологи. Писатель отходит в ней от традиционного изображения геологов как «рыцарей рюкзака и молотка», рассказывает о жизни современной геологической экспедиции, рисует характеры в жизненных конфликтах.

На склоне лет…

В послесловии к 20 тому собрания сочинений Жюля Верна рассказано о влиянии различных событий в жизни писателя и его политических взглядов на сюжеты двух поздних романов.

Командировка в юность

Писатель Валентин Петрович Ерашов живет и трудится в Калининграде. Его перу принадлежат сборники повестей и рассказов: «Рассвет над рекой», «Человек живет на земле», «Поезда все идут…», «Бойцы, товарищи мои», «Лирика», «Рассказы», повести «Человек в гимнастерке», «За семь часов до полудня», «Июнь — май», «Тихая осень» и другие. Значительная их часть посвящена людям наших Вооруженных Сил.Это не случайно: почти вся жизнь писателя связана с Советской Армией. В ее ряды семнадцатилетний комсомолец Валентин Ерашов был призван в годы Великой Отечественной войны.

Рекомендуем почитать
Белая земля. Повесть

Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.).  В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.

В плену у белополяков

Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.

Признание в ненависти и любви

Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.

Героические рассказы

Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.

Тамбов. Хроника плена. Воспоминания

До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.

С отцами вместе

Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.