Тайна янтарной комнаты - [41]

Шрифт
Интервал

— Разумеется. Я к вашим услугам.

— Мне хотелось бы спросить вас вот о чем. Почему вы, да и другие русские товарищи, с которыми мне случалось разговаривать, не только не стараетесь скрыть от меня всех разрушений, но далее как будто охотно показываете их? Ведь вам должно быть известно, какой шум поднят по поводу этих руин, сколько упреков, сколько клеветы, сколько потоков грязи льют всякие там «Союзы за возвращение в Кенигсберг» и прочие организации профашистского толка.

Сергеев минуту помолчал.

— Почему мы не скрываем руин Калининграда? Потому, что не мы в них повинны, не мы привели город в такое состояние, не мы затевали войну. Это главное. А кроме того, уж коли теперь хозяевами стали мы — для чего нам скрывать, с какими трудностями приходится восстанавливать, возрождать, создавать заново этот город? Пусть увидят все, какое нам досталось хозяйство. Пусть увидят, что мы сделаем из него в кратчайший срок. Думаю, что через несколько лет мы не станем вспоминать о развалинах. У нас будет иной метод сравнения: вот каким был старый Кенигсберг до войны и вот каким стал наш новый Калининград теперь. Я уверен — сравнение это будет в нашу пользу!

— Я рад, что приехал к вам, — тихо сказал Штраус. — И очень благодарен, что вы мне показали город.

Машина, осторожно лавируя между горами щебня, выехала на площадь перед разрушенным кафедральным собором.

— А могила Канта? Она, наверное, не сохранилась? — снова обращаясь не то к самому себе, не то к собеседнику, сказал доктор.

Олег Николаевич осторожно взял его под руку:

— Идемте.

Они выбрались через проем окна на левую сторону собора.

Профессор снял шляпу. Сергеев отошел в сторону… Строгие четырехгранные колонны розового гранита поддерживали плоскую крышу мавзолея. Снизу колонны опоясывала массивная металлическая решетка старинной работы. Узкая калитка была чуть приоткрыта.

Оглянувшись на Сергеева (тот кивнул: «Да, да, пожалуйста!»), Штраус приоткрыл калитку и по трем плоским ступеням поднялся к могиле.

Высеченный из цельного куска серого камня островерхий саркофаг покоился на постаменте черного мрамора. Над ним на гранитной стене — лаконичная надпись: «Иммануил Кант». И чуть выше — табличка с русскими буквами.

— Здесь написано, — не дожидаясь вопроса, сказал подошедший поближе Сергеев, — здесь написано: «Могила Канта. Охраняется государством».

Они постояли молча. Потом Штраус промолвил:

— Я бесконечно тронут отношением советских властей к памятникам нашей культуры, особенно к могиле Канта! Я знаю, что вы не разделяете его философских убеждений. Тем поразительнее ваш подлинный гуманизм, тем он драгоценней. Спасибо, товарищ Сергеев.

— Ну, мне-то за что, профессор? — смущенно ответил тот.

— Я очень рад, что приехал сюда, — сказал Штраус, — хотя боюсь, что не оправдаю ваших надежд. Вряд ли я знаю о янтарной комнате что-либо такое, чего не знаете вы. Единственное, что я могу вам посоветовать, это очень внимательно осмотреть не только замок и блиндаж Лаша, но и собор. Роде рассказывал мне, что в этих подвалах хранились церковные ценности, и немалые. Он вполне мог воспользоваться таким надежным укрытием, рассчитывая к тому же и на хотя бы относительную неприкосновенность храма господня.

2

Сергеев поднял опухшие от бессонницы глаза и внимательно посмотрел на человека, сидящего поодаль за небольшим круглым столиком. Офицерский мундир германской армии висел на его узких плечах. Над карманами темнели следы от орденских ленточек. Светлые, чуть рыжеватые волосы, тщательно расчесанное на прямой пробор. Светлые глаза — настороженные, недоброжелательные. Нос — тонкий, с едва заметной горбинкой. Плотно сжатые губы.

Олегу Николаевичу на мгновение показалось, что он уже встречался где-то с этим человеком. Где? Немного подумав, он решил: «Нет, не встречался. Просто… ну, тип такой, что ли. Выработавшийся годами тип гитлеровского офицера».

— Прошу рассказать о себе, — сказал Сергеев.

— Хорошо.

Автоматическая ручка забегала по плотному листу бумаги. Офицер говорил кратко.

— Еванский, Густав-Фриц. Родился в 1893 году в Восточной Пруссии, беспартийный, образование высшее, происхождение — из крестьян, жил в Кенигсберге. С 1914 по 1939 год был учителем, затем мобилизован в армию из запаса в чине лейтенанта, направлен на службу в контрразведку «Абверштелле». Майор, участвовал в походах на Польшу и Францию, награжден двумя Железными крестами и медалями. В качестве контрразведчика служил на оккупированной территории — в Белостоке и Познани, затем был переведен в штаб Кенигсбергского военного округа, где занимал ответственный пост в отделе комплектования в тот период, когда советские войска готовились к штурму города и крепости.

Еванский говорил сдержанно, подчеркивая интонацией официальность разговора.

— Расскажите, пожалуйста, что вам известно о пребывании в Кенигсберге в последние месяцы войны гауляйтера Эриха Коха.

— О, я очень мало знал о нем, я ведь был всего-навсего рядовым офицером штаба.

— Но все же?

— В начале 1945 года ставка гауляйтера находилась в Доме радио. Здесь же помещался и фюрер города — Вагнер. Затем Кох некоторое время жил в своем поместье в Юдиттен, это предместье Кенигсберга, знаете? — Олег Николаевич кивнул. — Говорили, что здесь у него были крупные склады продовольствия, хорошо оборудованные убежища. Но вскоре гауляйтер покинул эту резиденцию. Он укрылся в деревне Нойтиф, возле Пиллау, на косе, где, по слухам, постоянно стоял под парами предназначенный для Коха ледокол. Только изредка гауляйтер появлялся в городе. Потом, я слышал, Кох куда-то исчез. Были предположения, что он выехал на ледоколе за границу. О дальнейшей его судьбе я ничего не знаю.


Еще от автора Валентин Петрович Ерашов
Убийцы в белых халатах, или Как Сталин готовил еврейский погром

Дело «кремлевских врачей», или «убийц в белых халатах», как называла их советская печать, должно было послужить поводом для большого еврейского погрома в СССР. Сталин планировал выслать евреев из Москвы, Ленинграда и других крупных городов Советского Союза, а лидеров еврейского национального движения — повесить на Красной площади. Смерть Сталина помешала осуществлению этого плана, но если бы вождь прожил хотя бы еще несколько месяцев, страна содрогнулась бы от ужаса…Основываясь на документах и свидетельствах очевидцев, автор данной книги приводит точную историческую реконструкцию того, что должно было начаться в середине марта 1953 года.


Преодоление

Книгой «Навсегда, до конца» (повесть об Андрее Бубнове), выпущенной в серии «Пламенные революционеры» в 1978 году, Валентин Ерашов дебютировал в художественно-документальной литературе. До этого он, историк по образованию, в прошлом комсомольский и партийный работник, был известен как автор романа «На фронт мы не успели», однотомника избранной прозы «Бойцы, товарищи мои», повестей «Семьдесят девятый элемент», «Товарищи офицеры», «Человек в гимнастерке» и других, а также многочисленных сборников рассказов, в том числе переведенных на языки народов СССР и в социалистических странах.


Коридоры смерти. Рассказы

«Что было бы, если бы Сталин умер неделей позже?..» — этим отнюдь не риторическим вопросом задался писатель Валентин Ерашов в своей книге «Коридоры смерти», жанр которой он сам определяет как «историческую фантазию». Заметим, однако, что страшные события, черед которых прослеживается в повести изо дня в день, не столь уж фантасмагоричен: за ними стоят исторические реалии, подтвержденные свидетельствами современников и документами.


Семьдесят девятый элемент

Где-то в далекой пустыне Средней Азии, в местах, пока обозначенных на картах лишь желтым пятном, живут геологи. Они ищут семьдесят девятый элемент — золото. Жизнь их, полная трудностей, насыщенная подлинной романтикой, казалось бы, самая обыкновенная и в то же время совершенно необычная... Эта повесть Валентина Ерашова, автора многих сборников лирических рассказов и повестей, написана по непосредственным впечатлениям от поездки в пустыню, где живут и трудятся геологи. Писатель отходит в ней от традиционного изображения геологов как «рыцарей рюкзака и молотка», рассказывает о жизни современной геологической экспедиции, рисует характеры в жизненных конфликтах.


На склоне лет…

В послесловии к 20 тому собрания сочинений Жюля Верна рассказано о влиянии различных событий в жизни писателя и его политических взглядов на сюжеты двух поздних романов.


Командировка в юность

Писатель Валентин Петрович Ерашов живет и трудится в Калининграде. Его перу принадлежат сборники повестей и рассказов: «Рассвет над рекой», «Человек живет на земле», «Поезда все идут…», «Бойцы, товарищи мои», «Лирика», «Рассказы», повести «Человек в гимнастерке», «За семь часов до полудня», «Июнь — май», «Тихая осень» и другие. Значительная их часть посвящена людям наших Вооруженных Сил.Это не случайно: почти вся жизнь писателя связана с Советской Армией. В ее ряды семнадцатилетний комсомолец Валентин Ерашов был призван в годы Великой Отечественной войны.


Рекомендуем почитать
Медыкская баллада

В книге рассказывается о героических делах советских бойцов и командиров, которых роднит Перемышль — город, где для них началась Великая Отечественная война.


Ночи и рассветы

Мицос Александропулос — известный греческий писатель-коммунист, участник движения Сопротивления. Живет в СССР с 1956 года.Роман-дилогия состоит из двух книг — «Город» и «Горы», рассказывающих о двух периодах борьбы с фашизмом в годы второй мировой войны.В первой части дилогии действие развертывается в столице Греции зимой 1941 года, когда герой романа Космас, спасаясь от преследования оккупационных войск, бежит из провинции в Афины. Там он находит хотя и опасный, но единственно верный путь, вступая в ряды национального Сопротивления.Во второй части автор повествует о героике партизанской войны, о борьбе греческого народа против оккупантов.Эта книга полна суровой правды, посвящена людям мужественным, смелым, прекрасным.


Рассказы

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Опытный аэродром: Волшебство моего ремесла.

Новая повесть известного лётчика-испытателя И. Шелеста написана в реалистическом ключе. В увлекательной форме автор рассказывает о творческой одержимости современных молодых специалистов, работающих над созданием новейшей авиационной техники, об их мастерстве, трудолюбии и добросовестности, о самоотверженности, готовности к героическому поступку. Главные герои повести — молодые инженеры — лётчики-испытатели Сергей Стремнин и Георгий Тамарин, люди, беззаветно преданные делу, которому они служат.


Ях. Дневник чеченского писателя

Origin: «Радио Свобода»Султан Яшуркаев вел свой дневник во время боев в Грозном зимой 1995 года.Султан Яшуркаев (1942) чеченский писатель. Окончил юридический факультет Московского государственного университета (1974), работал в Чечне: учителем, следователем, некоторое время в республиканском управленческом аппарате. Выпустил две книги прозы и поэзии на чеченском языке. «Ях» – первая книга (рукопись), написанная по-русски. Живет в Грозном.


Под Ленинградом. Военный дневник

В 1937 г., в возрасте 23 лет, он был призван на военные сборы, а еще через два года ему вновь пришлось надеть военную форму и в составе артиллерийского полка 227-й пехотной дивизии начать «западный» поход по Голландии и Бельгии, где он и оставался до осени 1941 г. Оттуда по просьбе фельдмаршала фон Лееба дивизия была спешно переброшена под Ленинград в район Синявинских высот. Итогом стала гибель солдата 227-й пд.В ежедневных письмах семье он прямо говорит: «Мое самое любимое занятие и самая большая радость – делиться с вами мыслями, которые я с большим удовольствием доверяю бумаге».