Тайна Владигора - [21]

Любава подошла к столу, на котором были разложены все необходимые принадлежности для письма, села на скамью, пододвинула к себе чистый пергаментный свиток.

— И вот еще что, — неожиданно мягким, слащавым голосом произнес Ероха. — Коли ты надеешься меня обмануть, эти надежды лучше сразу выброси из головы. Не получится. Я ведь знаю, что ты замыслила: напишу, дескать, указ, как он хочет, а утречком свиток порву, велю Ждану схватить мерзавца и бросить в змеиную яму. Верно?

Любава подняла голову и внимательно посмотрела на сотника, уже догадываясь, что он приготовил для нее новую — и страшную — каверзу.

— Да ты не волнуйся, княжна. Пиши указ-то, пиши, — хмыкнул Ероха. — Деваться тебе некуда… Только учти: жизнь твоего любимчика в твоих руках. Не примут старейшины указа или со мной что дурное случится — кровь Ждана на тебе останется. Мои ребятки его с радостью прирежут. Все поняла?

— Н-не очень, — голос Любавы дрогнул, — о чем толкуешь?

— Сейчас увидишь. Потерпи немного…

Ероха подошел к двери и что-то негромко сказал стоящему за ней оруженосцу.

— Ты меня, кажется, не только за дурака, но еще и за сумасшедшего принимаешь, — сказал он, возвращаясь к Любаве. — Это напрасно. Я все продумал, княжна. Как рассветет, ты соберешь старейшин и объявишь им, что безродный разбойник Ждан, которого по наивности ты и Владигор пригрели в своем дворце, оказался предателем. Он обманом захватил князя и держит его в тайном месте, угрожая убить, коли не будут выполнены его требования. К счастью, крепостной сотник Ероха сумел обезвредить этого мерзавца и других заговорщиков. Поэтому все дальнейшее расследование сего предательства поручается Ерохе, он же отныне становится ладорским воеводой и твоим первейшим советником. Остальное — моя забота. Главное запомни, княжна: взбрыкнешься — и тебе конец, и твоему Ждану. Вы живы, покуда я жив. Ну, поняла?

Любава резко выпрямилась и ударила Ероху кулаком по лицу. Тот даже не покачнулся. Слизнув кровь с разбитой губы, он осклабился:

— Вот и славненько, княжна. Ты дала мне хороший повод показать, как будут строиться наши дальнейшие взаимоотношения.

Сотник широко распахнул дверь, и два дюжих стражника волоком втащили в опочивальню связанного по рукам и ногам Ждана. Любава охнула. Сотник, довольный произведенным эффектом, шагнул к Ждану и сказал, обращаясь к Любаве:

— Отныне на каждую твою оплеуху, княжна, я отвечаю тремя.

И он, коротко размахнувшись, трижды ударил пленника. Удары были такой силы, что Ждан, потеряв на несколько мгновений сознание, безвольно обвис в руках стражников. Его лицо залила кровь.

— Бросьте его пока здесь, — сказал Ероха, вытирая окровавленный кулак о белоснежную простынь на постели княжны. — Встаньте за дверью. Кликну, когда понадобитесь.

Стражники молча выполнили указание сотника и вышли из княжеской опочивальни.

— Итак, дорогая княжна, ты принимаешь мои условия, — скорее утверждая, чем спрашивая, произнес Ероха.

— Да, — очень тихо ответила Любава. В глазах ее стояли слезы, пальцы судорожно комкали края пухового платка. Она понимала, что эта схватка с изменником ею проиграна. Но только эта. Сейчас необходимо спасти жизнь Ждана, не дать безумному завистнику нового повода для издевательств над пленником.

— Да, — повторила она. — Я напишу указ о твоем назначении ладорским воеводой…

— Не делай этого, — остановил ее голос Ждана. Брошенный на пол рядом с убитым охранником, он, с трудом приподняв разбитую голову, говорил тем не менее твердо и решительно. — Уступив ему однажды, ты будешь обречена уступать вновь и вновь. Не обо мне сейчас думай — о княжестве.

— Заткнись, поскребыш! — рявкнул Ероха и ткнул пленника сапогом под ребра. — О княжестве теперь я думать буду! А ты лучше моли своих богов, чтобы я не разозлился окончательно.

Любава смотрела то на безумного Ероху, способного в любой момент пустить в ход кинжал, то на связанного, окровавленного Ждана, то на мертвое тело охранника и уже не знала, как ей поступить.

— Ну, мне еще долго ждать?! — взъярился Ероха, заметив ее растерянность.

Вдруг за дверью раздались крики и зазвенели мечи. Сотник быстро шагнул к двери, но она сама распахнулась и на пороге возник один из стражников. Его рот открылся в беззвучном вопле, глаза готовы были вылезти из орбит.

— В чем дело, Гурья? — встревоженно спросил Ероха. Но стражник его не слышал. Качнувшись на подгибающихся ногах, он захрипел и рухнул на пол. Между лопаток у него торчал широкий боевой нож.

В то же мгновение, перепрыгнув через убитого, в опочивальню ворвался маленький, коренастый человек, ростом едва ли выше десятилетнего ребенка, но невероятно широкоплечий и мускулистый. В руке он сжимал увесистую палицу, а пустые ножны на поясе не оставляли сомнений, что именно его нож торчит в спине стражника.

— Чуча! — радостно воскликнула Любава и рванулась к двери.

Однако Ероха оказался проворнее. Схватив Любаву за волосы, он выставил ее перед собою как щит. Лезвие кинжала уперлось ей в горло.

— Один твой шаг — и она мертва!

Чуча остановился. Еще трое или четверо его соплеменников, таких же низкорослых и плечистых, замерли у входа.