Тайна Великого Посольства Петра - [50]
Посьпая эти свои соображения в Москву, Возницын заключал: "Ныне, государь, стоим за венетом; только, чаю, не много ждать его станут".
А тяжба турок с венецианцами явно обострялась. Одиннадцать часов продолжалась перепалка между ними на "съезде" в конце декабря, и никто не захотел уступить. Рудзини держался твердо.
"Уже турки последнее слово сказали, что больше с ним не хотят говорить, и хотели, все дела брося, порвать и отъехать; а он-де и тогда ни малой уступки не учинил".
Еле-еле уломали посредники турок отложить дело до 31 декабря.
Обеспокоенные этой задержкой, оба австрийских посла Эттинген и Шлык бросились к Возницыну за помощью, чтоб он уговорил венецианца уступить. Аж со слезами на глазах просили,
Но Прокофий Богданович не лыком шит. Поблагодарив цесарцев за доверие, их линию не поддержал, а вступился за венецианца. Если рассуждать по справедливости, степенно заявил он австрийским послам, то турки "напали неправедно и злобно на обцего нашего союзника", которого мы по нашим же договорным обязательствам не должны понуждать к уступкам, а наоборот — защищать, "все стать при его пользе". Турки, когда это увидят, в таком упрямстве не будут, и вообще "пристойно их болти принудить, нежели просить".
После этого разговора Возницын сразу же поехал к кавалеру Рудзини и застал его в расстроенных чувствах. Рудзини признался Прокофию Богдановичу, что как это ни тяжко, но вынужден будет уступить турецким притязаниям.
Возницын же стушевавшегося посла подбадривает: "Я ему говорил, чтобы он в делах своих был не страшлив и в поступке не скор, а что цесарцы лринуждают его и стращают турских послов отъездом, и то они делают для своей пользы".
И снова к австрийцам. Те говорят: "Венет надут неким злом и то делает нарочно, развращая мир… Француз-де им то присоветовал, чтобы они цесаря к миру не допускали". А потом плакаться стали, что на~чупает время вешнее, а ни войны, ни мира нет и за таким малым делом неприлично проливать кровь христианскую. "Да и в том-де страх, что у турков при дворе салтанском некая перемена есть".
Тем не менее 31 декабря австрийцы сообщили Возницыну, что уговорили турок продлить переговоры до 16 января.
Передавая Рудзини свои разговоры с австрийцами, Возницын с горечью замечает, какое желание было у русского царя продолжать войну с турками или хотя бы сохранить союз против них! Так нет, сами союзники это желание презрели, союз не поддержали, мир с турками приняли. Что же Бог делает? Та болезнь обратилась теперь на венецианца, как он сам видит.
А Ф. А. Головину о всех этих перипетиях он сообщил так:
"Ангел бы цесарцам вещал, дабы они с турки не мирились, но и тогоб, чаю, не послушались… И ныне стоят в прежнем деле за венетом; я молчу, а ломка велика. Венет как угорелый бросается ко всем к нам, просит помочи. Я говорю: как тебе мириться, — чего войною не потеряли, то миром потерять хочешь; советую ему, чтоб взял за год армистициум".
Но за венецианскими хлопотами не упускал Возницын ч собственных дел. Тем более что австрийцы грозили одни подписать договор с турками. Даже если никто больше не подпишет. А злокозненный англичанин прислал сказатъ как бы между прочим, — что возницынский договор с турками лежит у посредников "многое время и уже едва из сны своей не вышел; а турки-де варвары, мало что им не покажется, то все бросят".
Но Прокофия Богдановича на такой мякине не проведешь. У него с турками свой доверительный канал связи налажен.
1 января 1699 г. Прокофий Богданович послал "яохтура" Посникова передать турецким послам, чтобы они в "приятстве" Прокофия Богдановича и его постоянстве не сомневались: он твердо стоит на тех условиях, о которых договорились. А не подписывает перемирия лишь потому, что не хочет этого делать раньше других.
Маврокордато любезно ответил, что в постоянстве русского посла он не сомневается. Как ему покажется лучше, так пусть и поступает. Захочет других ждать — будь по его воле. Захочет подписать — готовы хоть завтра.
Однако после 9 января турки начинают поторапливать Возницына. Поп Иван — духовник Маврокордато — рассказывал в русском стане, что послали уже турки в Белград за подводами — уезжать собираются. А через несколько дней сам Маврокордато сообщил Посникову, что австрийцы дали письменное обязательство подписать свой договор в понедельник, 16 января. То же сделают и поляки, а венецианца ждать не будут. В сердцах Прокофий Богданович сетует, что только Маврокордато "обо всем сказывал", а из союзников "никто истины не скажет, что и говорят и те слова должно на воде иисать".
Но сетуй — не сетуй, а решение теперь принимать надо, откладывать больше нельзя.
И тут счастливый случай. 11 января к нему приходит долгожданная почта из Москвы, а в ней "список цифирью" — шифровка, датированная 2 декабря. Эк, как долго шла!
Что в ней было — нам неизвестно. В архивах она не сохранилась. Возможно, в ней был ответ на давние соображения, высказанные Возницыным. Во всяком случае, Прокофий Богданович был очень доволен: судя по всему, его действия одобрялись.
"Ему, государю, челом бьет и веселится, что на предложения его изволил милостивый свой указ прислати", — в радости писал Возницын в Москву, Что-либо нового просить было незачем — дело шло к окончанию, И сообщая о своих последних разговорах с цесарцами, венецианцами и турками, Прокофий Богданович делает собственноручную приписку, показывающую, как трепетал он перед всемогущим царем:
Восьмидесятые годы ХХ века стали переломными в новой истории и судьбе России. Автор книги – непосредственный участник описываемых событий, в те годы посол по особым поручениям, руководитель делегации СССР на Стокгольмской конференции по разоружению в Европе, рассказывает о том, как менялась внешняя политика Советского Союза в переходный период от Брежнева к Горбачеву и какие изменения начались в МИДе с приходом нового министра Э. Шеварднадзе. Вы узнаете, ценой каких усилий и противоборств формировалась новая политика СССР и США в области международной безопасности и что же на самом деле происходило тогда, в 1983-1987 годах, за кремлевскими стенами…
В начале 80-х годов XX века мир оказался на грани войны, когда для ее возникновения было достаточно одной искры или провокации. Автор этой книги — непосредственный участник описываемых событий — руководил в те годы в Министерстве иностранных дел СССР отделом стран Ближнего Востока. На основе своих дневниковых записей он рассказывает, как это случилось и почему, что происходило в Кремле и в Белом доме, какой опасной складывалась ситуация на Ближнем Востоке, как принимались решения в Москве и в Вашингтоне.
Могли ли демократические преобразования в СССР, стартовавшие в 1985 году, начаться значительно раньше? Оказывается, могли. В конце 50-х годов, несмотря на жесткое противостояние в правящей команде, Хрущев, развенчав культ Сталина, взял курс на смягчение международной напряженности и серьезные реформы внутри страны. Роковыми для этих планов оказались 1961 и 1962 годы, когда излишняя подозрительность в отношениях Хрущева с президентом США Эйзенхауэром привела к срыву наметившейся разрядки и к новому витку «холодной войны», а затем и к отставке самого Хрущева. Об этом и о многом другом, связанном с закулисными сторонами внешней и внутренней политики СССР, — книга видного советского дипломата Олега Гриневского.
Шотландия, 1869 год. Жуткое тройное убийство, происшедшее в отдаленной сельской общине в Хайленде, закончилось арестом 17-летнего юноши по имени Родрик Макрей. Из его личных дневников абсолютно ясно, что он виновен в этом преступлении. Но они же привлекли к себе внимание лучших юристов и психиатров страны, стремящихся выяснить, что именно заставило Макрея совершить этот чудовищный акт насилия. Безумен ли он? Впрочем, для суда дело уже фактически решено. И один лишь адвокат, изо всех сил старающийся спасти своего подопечного, стоит сейчас между Родриком и виселицей…
Безжалостный король Август Сильный заточил в своем замке юного аптекаря Иоганна Фридриха Бёттгера. Тот должен открыть тайну получения золота из свинца, а неуспех будет стоить ему жизни. Бёттгер не сумел осуществить мечту алхимиков, зато получил рецепт фарфора — экзотической и загадочной субстанции, называемой «белым золотом». И ради того чтобы его раздобыть многие современники готовы лгать, красть и даже убивать…
В основе исторического детектива – реальные события, произошедшие в Инсбруке в ноябре 1904 года. Всего один день и одна жертва! Но случившееся там получило широкий резонанс. Мы вглядываемся в эту трагедию из дня нынешнего и понимаем, что мир тогда вступал в совершенно иную эпоху – в драматичный и жертвенный XX век, в войнах которого погибли миллионы. Инсбрукские события, по мнению автора, стали «симптомом всего, что произошло позднее и продолжает происходить до сих пор». Вот почему «Чёрная пятница Инсбрука», столь детально описанная, вызывает у читателя неподдельный интерес и размышления о судьбах мира.
1920-е годы, Англия. Знаменитый лондонский писатель с женой-американкой, следуя на отдых, волею случая оказываются в типично английской глубинке. Их появление совпадает с загадочным и зловещим происшествием. Маленький уютный городок взбудоражен гибелью при весьма туманных обстоятельствах старшей дочери самого богатого и влиятельного человека в графстве, хозяина поместья Ланарк-Грэй-Холл. Слухи приписывают «авторство» преступления ужасному чудовищу из старинной легенды. Но вместо того, чтобы поскорее бежать подальше от опасных мест, приезжие «туристы» решают остаться.
Неподалеку от Иерусалима во время археологических раскопок обнаружен бесценный свиток — «Евангелие от Иуды». Расшифровка текста поручена католическому священнику Лео Ньюману. Лео переживает кризис веры в Бога. Он понимает: если свиток будет признан аутентичным, это пошатнет основы христианства и скажется на судьбах миллионов верующих… Священник задается вопросом: что важнее — спокойствие незнания или Истина?Действие романа то забегает вперед, повествуя о жизни Лео после своеобразного воскрешения, то возвращается в фашистский Рим 1943 года.
Впервые на русском языке «Тайная книга Данте», роман Франческо Фьоретти, представителя нового поколения в итальянской литературе, одного из наследников Умберто Эко.Действительно ли Данте скончался от смертельной болезни, как полагали все в Равенне? Или же кто-то имел основания желать его смерти, желать, чтобы вместе с ним исчезла и тайна, принадлежавшая не ему? Мучимые сомнениями, дочь поэта Антония, бывший тамплиер по имени Бернар и врач Джованни, приехавший из Лукки, чтобы повидаться с поэтом, начинают двойное расследование.