Тайна утренней зари - [21]

— Не так-то легко быть гидом столь любопытной туристки, — эти слова не раз готовы были сорваться с губ Геннадия. Но достаточно ему взглянуть на девушку, чтобы решить, что в данном случае молчание — золото… Действительно, ни один турист не обследовал бы с такой тщательностью ракету, как Клава: в каждом ее вопросе чувствуется жажда все узнать и понять. А потом, какому туристу с таким жаром и интересом описывали бы оба инженера все секции и аппараты межпланетного корабля?

С самого начала внимание Клавы привлекла необычная конструкция ракеты. За ее внешней оболочкой находятся четыре сферических тела, погруженных в маслянистую жидкость. Эти четыре шара, в которых будут находиться аппаратура и пассажирские кабины, должны сохранять во все время полета определенное равновесие. Они связаны с оболочкой целой системой карданов — эластичными пружинами и полосами. В кабине пилота Клава замечает небольшой диск, установленный на горизонтальной оси. Павел объясняет ей, что на основании одного из главных законов физики — закона сохранения момента количества движения — этот диск, вращаясь, заставляет ракету повернуться в обратную сторону. С помощью этого простого механизма, который заменяет целую систему стабилизаторов и аэродинамических рулей, «РИ-1» сможет поворачиваться под любым углом.

Клава вспомнила, как когда-то им объяснял учитель физики действие закона сохранения момента количества движения. Он велел ей встать на вращающийся стульчик и держать горизонтально над головой велосипедное колесо. Потом учитель закрутил колесо и тогда, к великому удивлению всего класса, стульчик вместе с Клавой завертелся в обратную сторону.

По окончании осмотра ракеты девушка ловко спустилась по приставленной к борту легонькой лесенке, улыбнувшись, обратилась к обоим инженерам:

— До сих пор, друзья, я вам верила на слово. Но знайте, что с завтрашнего дня я начну все сама проверять. Начнем, например, с этого, — Клавдия указала взглядом на серебристую оболочку космического корабля. — Первая моя забота — удостовериться, что эта оболочка действительно сможет оградить жизнь пассажиров ракеты от всякой опасности.

Геннадий уже готов ответить на это полусерьезное, полушутливое предупреждение, но Павел опережает его.

— Видишь, Клава, этот кусочек металла? — юноша вынимает из нагрудного кармана блестящий квадратик. — Сделай сколько угодно анализов и ты убедишься, что имеешь дело со сплавом, более легким, чем алюминий, и все же более прочным, чем сталь. Этот металл выдерживает свыше 2.000 градусов, отражает ультрафиолетовые и космические лучи. Вот из какого металла сделана оболочка ракеты. Ты удивляешься, почему я ношу в кармане этот квадратик? Чтобы он напоминал мне, что можем сделать мы, конструкторы моторов, если в нашем распоряжении будет подобный металл… За последний год срок действия моторов был продлен до десяти дней: это составляет более четверти продолжительности путешествия на Венеру. Хорошо, а остальные три четверти? В бюро исследований структуры материи при нашем институте получен чудесный сплав для оболочки. Неужели мы не смогли бы совместить охладительную систему с определенными свойствами нового материала для изготовления дюз? Материал, который сделал бы их в несколько раз прочнее?

Тут Павел спохватился — слишком уж много успел он наговорить Клаве в первый же день их встречи. Инженер досадливо махнул рукой и резко повернувшись, собрался было уйти. Но спокойный, твердый голос Клавы заставил его остановиться:

— Что думаешь сделать ты, Павел, для того, чтобы «РИ-1» была снабжена совершенным, по твоему мнению, мотором?

Летягин потупил взор. Но это продолжалось одно мгновение. В его устремленных на Клаву глазах зажглось пламя непреклонного решения.

— Я думаю сделать все возможное для того, чтобы бюро структурных анализов заинтересовалось сплавом для дюз. Начиная с завтрашнего дня, и даже, — Павел повернулся к Кузьмину, который слушал его, не произнося ни слова, — даже если это не придется по вкусу старшему конструктору.

15

Геннадий Кузьмин взволнованно шагал из угла в угол. Но Силантьев, склонившись над письменным столом, весь углубился в изучение результатов последнего опыта и, казалось, не обращал внимания на своего помощника, Старик хорошо знал, что в конце концов юноша не выдержит и сам все расскажет ему.

— Отчего так бывает, Всеволод Александрович, — чем больше думаешь о предмете своей мечты, тем явственней он отдаляется от тебя? Может быть здесь действует какой-то закон человеческой психики?

— А что это за предмет? — спросил главный конструктор. — Какая-нибудь хорошенькая девушка, этакая стройная, высокая?

Геннадий в ответ грустно улыбнулся:

— О, нет. Скорее всего холодная, бледная и… круглая. Ах, Всеволод Александрович! Если сегодня что-либо и заставило меня потерять покой и сон, так это… Венера.

— Венера? — сделал удивленное лицо Силантьев. — А я, бедняжка, был уверен, что с некоторого времени твои мечты вращаются возле сугубо земных существ.

Геннадий сделал вид, будто не понял прозрачного намека главного конструктора, а Всеволод Александрович продолжал: