Тайна утопленной рамы - [13]

— Есть, — ответил я, начиная сомневаться, правильно ли я сделал, что доверился отцу Валентину. Слишком много он балагурил. А взрослые, которые воображают, будто с детьми надо придуриваться, подыгрывая им, и не способны понять, как серьёзны порой дела, которыми мы занимаемся, могут запороть любое дело. И если отец Валентин все запорет, то ему-то что, он завтра уедет, а нам тогда все это расхлёбывать… Но отступать было некуда. — Незадолго до их появления местный пьянчуга, которого знает Гришка, хотел продать какую-то очень ценную семейную икону. Он на эту икону давно покушался пропить её, но не мог этого сделать, пока его мать была жива. Вот и кинулся продавать её сразу после смерти матери. И у него уже пошло все на лад с одним покупателем, как примчались его сестра с мужем, живущие в Твери, и запретили ему что-либо продавать, пока они официально не поделят все наследство. Это все по Гришкиным рассказам, понимаете? Гришка считает, что там ещё такая грызня идёт, вокруг пожитков, оставшихся от старухи.

— Понимаю… — отец Валентин задумался. — И у вас возникли подозрения, что эти скупщики икон хотят устранить сестру, чтобы ничто не мешало выгодной сделке?

— Мало ли что может быть! — я пожал плечами. — Но что-то там затевается, очень нехорошее. Мы думали завтра отправиться в гостиницу, поразведать на месте, но, если бы вы могли…

— Я уезжаю завтра утром, — стал прикидывать отец Валентин. — Что ж, времени у меня должно быть вполне достаточно. Давай сделаем так. Если вы не успеете в гостиницу до моего отъезда, я оставлю вам письмо у дежурного, с подробным отчётом обо всём, что мне удалось выяснить. Хотя нет, это будет ненадёжно… Письмо будет ждать вас на пристани, у спасателей. Ведь на них можно положиться?

— Вполне! — ответил я.

— На том и порешим. Что ж, выходит, мне надо возвращаться на берег. Как ты думаешь, Гришка перевезёт меня, прежде чем уйти с вами в далёкое плавание?

— Разумеется! Это ж дело двух минут, а лодка у него большая, места должно на всех хватить.

— Отлично. Тогда пошли… По-моему, вас зовут ужинать.

И точно, мама и тётя Катя уже звали нас. Мы поспешили на кухню, и отец Валентин присоединился к нам. Ужин нам и впрямь сварганили такой, что можно было полк накормить. И макароны с тушёнкой, и большой салат, и, к чаю, варенье и мёд… Плетёная корзинка с бутербродами и термосом была уже собрана и ждала нас в углу кухни.

Я обратил внимание, что за ужином Фантик посматривала на Ваньку с лёгкой обидой и разговаривала с ним не очень охотно. Видно, он достал её своим выпендриванием. Ничего, подумал я, на реке все быстро развеется и пройдёт.

— Так вот, братья и сёстры мои! — провозгласил отец Валентин, отхлёбывая чаю. — Решил я всё-таки вернуться на берег, чтобы не оставлять без присмотра своих духовных чад…

— Как же так, отец Валентин? — воспротивилась мама. — Мы вам уже и комнату готовим…

— Ничего не поделаешь! — вздохнул отец Валентин. — Я понимаю, что без меня жизнь сразу покажется вам тусклее и скучнее, но… — он приосанился и поднял руку, как оперный певец. — «Как некий херувим, Он несколько занёс к нам песен райских, Чтоб, возмутив бескрылое желанье В нас, чадах праха, снова улететь…» — и он широко взмахнул руками. — «Так улетай же! Чем скорей, тем лучше!» Но не надейтесь, я ещё не раз и не два порхну мимо вас дивной райской птицей, чтобы вы время от времени с завистливой тоской следили за моим полётом, запрокинув головы и разинув рты…

Отец смеялся от души. Видно, он давно привык к манере общения отца Валентина — ещё с той поры, надо понимать, когда отец Валентин не был священником, а заведовал рыбным хозяйством.

— Я перевезу тебя на тот берег, — предложил он. — Ведь, боюсь, через озеро ты на крыльях не перелетишь, хоть ты и райская птица.

— Не стоит беспокоиться, — ответил отец Валентин. — Насколько понимаю, Гришка-вор может сделать двухминутный крюк к пристани, чтобы меня высадить.

— Вот ещё! — возмутился отец. — Так я и сброшу старого друга на Гришку! Да у него и лодка может быть перегружена. И потом, Гришка причалит через пятнадцать минут, а я надеялся, мы посидим ещё хотя бы часок-другой.

— Уговорил! — отец Валентин поднял руки ладонями кверху. — Ты же знаешь, какой я податливый. Для друзей на всё готов!..

Отец опять рассмеялся — и поглядел на часы.

— Что ж, пойдём, проводим наших доблестных рыбаков. Я думаю, Гришкина лодка уже на подходе.

И мы все, включая Топу, отправились на берег. Когда мы выходили из дому, нагруженные рыболовными принадлежностями, снедью и запасными свитерами, отец Валентин незаметно подмигнул мне.

— Да, чуть не забыл! — вдруг спохватился он. — Я ж специально для этого плавания приготовил… — и он извлёк откуда-то из-под рясы фуражку типа капитанской, с золочёным гербом, и торжественно водрузил её себе на голову.

— Ну, как я вам? — осведомился он. — По-моему, в этой фуражке я полностью соответствую местности!

Тут послышалось тарахтение мотора — шла Гришкина лодка. Через минуту она причалила, мы быстро загрузились в неё и поплыли, махая всем руками. Отец Валентин сделал благословляющий жест, заметный только нам — аккуратный такой, ну, как в конце французского фильма «Три мушкетёра» кардинал Ришелье незаметно благословляет Атоса, Портоса, Д'Артаньяна и Арамиса, когда они проезжают прочь и уже этого не видят…