Тайна «Утеса» - [3]

— Родди, Родди! — услышал я голос Памелы. — Он продается! Называется «Утес»!

Памела стояла на подъездной аллее у конюшни. Она обнаружила старое объявление, полускрытое кустами.

— Но, хоть дом и инвалид, нам он не по карману, — сказал я. — Забудь о нем!

— Капитан Брук, Уилмкот, Биддлкоум, — читала Памела. — Поехали, а, Родди?

Теперь мы имели все основания заглянуть в гостиницу «Золотая лань». Я жаждал сидра, но Англия есть Англия, и сидр не подавали — было еще слишком рано, а кофе оказался ужасный. Добродушная особа которая нам прислуживала, страшно оживилась, услышав, что нам нужно в Уилмкот, и долго смотрела нам вслед с крыльца, когда мы пустились в дорогу. Памела рассмеялась.

— Она почуяла в тебе будущего постоянного клиента.

Покрытый лесом участок, где находился Уилмкот, располагался на склоне холма по другую сторону деревни Биддлкоум, прямо напротив «Утеса». Чтобы попасть туда из «Утеса», можно было пройти через деревню и, повернув направо, подняться к Уилмкоту по крутой пешей тропе, на машине же пришлось выехать на шоссе и взбираться наверх, несколько раз огибая холм.

Само селение, пропахшее рыбой, морем и водорослями, нам очень понравилось — живописная улочка так и манила к небольшому причалу, где возились с лодками и сетями рыбаки, но мы сгорали от нетерпения и не стали тратить времени на осмотр, а сразу направились вверх по холму к Уилмкоту.

Он предстал перед нами ухоженный, обсаженный самшитом, чем-то напоминающий корабль, — живая изгородь была аккуратно подстрижена, в окнах виднелись прихваченные с боков муслиновые занавески, медный дверной молоток ярко блестел.

Нажимая на кнопку звонка, я вдруг сообразил, что еще нет десяти, и меня охватило смущение. Дверь сразу открыли, но на пороге оказалась не щеголеватая горничная, как мы ожидали, а темноглазая, недоуменно смотревшая на нас девушка в тюрбане из розового махрового полотенца. Щеки у нее тоже были розовые — видно, она разогрелась у камина и выглядела так прелестно, что я не выдержал и улыбнулся. Она зарделась еще сильней и поспешно пригласила нас войти. Мы что-то пробормотали, извиняясь за свой ранний приход, а она в ответ важно, как китайский мандарин, кивнула.

— И вы извините меня, пожалуйста, я ведь думала, это наша приходящая прислуга, — сказала девушка. С виду она была совсем ребенок, но манеры ее сделали бы честь тридцатилетней хозяйке дома.

— Совершенно случайно мы увидели дом, под названием «Утес», — объяснила Памела. — Мы бы хотели его осмотреть — может быть, вы дадите нам ключ?

— Очень сожалею, но дедушки нет дома, — вежливо ответила девушка, и вдруг лицо ее осветилось радостным изумлением. — Ох, — выдохнула она и перевела взгляд с Памелы на меня, — вы хотите его купить?

— Если сможем, — ответила Памела.

— Боже мой, где же ключ! — с отчаянием воскликнула девушка, потом, подумав, сказала. — Но я его найду. Простите, вам придется немного подождать. Пройдите, пожалуйста, сюда.

Она оставила нас в маленькой чопорной гостиной и очень скоро вернулась с ключом. Он был большой и ржавый.

— По-моему, это тот самый ключ. Я думаю, я могу дать его вам? А может быть, вы согласитесь еще немного подождать?

Казалось, она чем-то обеспокоена. Я объяснил, что нам предстоит целый день добираться до Лондона и мы не хотели бы терять времени. Словно приняв важное решение, она вручила мне ключ.

— Хорошо, возьмите. Я постараюсь все объяснить дедушке. — Она вздохнула с досадой. — К сожалению, я никак не могу пойти с вами. Я только что вымыла голову. Какая обида!

— Не стойте из-за нас на сквозняке, простудитесь! — забеспокоилась Памела.

Лицо девушки опять осветилось немного удивленной улыбкой, и она ответила Памеле открытым, хотя и чуть застенчивым взглядом. Когда дверь за нами закрылась, я представил себе, как она мысленно рвется в «Утес» вместе с нами. «Действительно, — подумал я, — очень досадно! Надо же было ей только что вымыть голову»

* * *

Ключ никак не хотел поворачиваться в замке парадной двери. Мы прошли между стеной дома и поднимавшимся совсем близко от нее склоном холма и обнаружили маленькую заднюю дверь; она заскрипела, с трудом подалась и впустила нас внутрь. Пройдя через комнату для мытья посуды, мы оказались в большой выложенной кафелем, кухне. Здесь было сумрачно оттого, что окна, покрытые толстым слоем пыли, выходили на холм. Во всех углах, на кухонной раковине, на кранах висели фестоны мохнатой от пыли паутины. Но в кухне было электричество, стоял кипятильник, раковина оказалась удобной, и Памела сказала, что здесь достаточно просторно.

— Никаких приспособлений для облегчения труда, — заметила она, — но зато много места. Лиззи и ее коту будет удобно.

Это было важное соображение. Лиззи Флинн готовила нам с того времени, как мне было семнадцать, а Памеле одиннадцать, до тех пор, пока нам не пришлось расстаться с нашим домом в Уимблдоне. Лиззи утешала Памелу, когда умерла наша мать, приучала ее вести хозяйство, помогала сносить капризы отца. Я не раз видел, как они рыдали в кухне друг у друга на груди, когда отец в очередной раз возвращал нетронутым какое-нибудь изысканное, с трудом сооруженное лакомство. Когда мы прощались, Лиззи поклялась Памеле, что вернется к ней в любое время и в любое место, лишь бы можно было взять с собой ее рыжего кота. А места для Лиззи требовалось немало.