Тайна улицы Дезир - [79]

Она попыталсь сделаться еще тяжелее, чтобы ее невозможно было тащить, но этот мужчина был силен, как медведь, и тянул ее к реке. Лола знала, что он хочет сбросить ее на камни, которыми было усеяно русло. Она разобьется о них. Потом он найдет Ингрид. И так же убьет. И снег заметет следы. А завтра на рассвете группа вслед за своим гидом покинет высокогорный приют, оставив в нем два спальных мешка. Две обманки. Пока обнаружат их замерзшие трупы, пройдет не одна неделя.

— Лолааааа! Лолааааа! Лолааааа!

Это вполне могла быть слуховая галлюцинация. Смесь яростного рева реки, шума ветра и крика какой-нибудь ночной птицы. Но это могла быть и Ингрид Дизель. Почувствовав новый всплеск надежды и сил, Лола Жост дернула Нортона, повалив его за собой на снег. Снова обжигающий лед; она отчаянно пыталась вытащить из кармана фонарик, а когда ей это удалось, она начала посылать бешеные световые сигналы, перекатываясь по снегу и камням. Одновременно она громко звала Ингрид по имени, рот у нее был полон снега, но она кричала, несмотря на удары, сыпавшиеся отовсюду, удары человека, завывавшего от отчаяния и слепой ярости.

И Ингрид появилась. Она крикнула Лоле, чтобы та отдала ей фонарик. Последовала драка, и Ингрид велела Лоле схватить Нортона за ноги и держать до тех пор, пока она не оглушит его фонариком. Потом Ингрид издала крик фурии, и послышался удар, похожий на хруст. Раздался еще один приглушенный крик, на этот раз Нортона, который потом перешел в стон.

Они вдруг осознали, что лежат, тяжело дыша, на теле потерявшего сознание Нортона, все их мышцы онемели, сердца готовы выскочить из груди, волосы промокли от растаявшего снега, голос сел. Ингрид отдышалась:

— Я сломала фонарик. Придется волочь его назад в темноте.

— Еще… минуточку… я слишком… устала, — едва выговорила Лола.

— No way, Lola! Now![61]

Среди лыжников в экспедиции оказался фельдшер. Он занялся Лолой и наложил ей шину из попавшихся под руку деревяшек, средств из аптечки Пьера Нортона и пластиковых пакетов. Группа путешественников ожидала прибытия жандармов. Они играли в карты, правда, без особого увлечения. Они притворялись, что не слушают разговор между их гидом и двумя женщинами, которые его чуть не убили, сбросив в пропасть. Нортон был связан разорванным на ленты покрывалом и, казалось, покорился судьбе.

— Я приехала расспросить тебя о Патрике, чтобы понять его и связать несколько оборванных нитей. Ты же отреагировал весьма неадекватно, Пьеро Нортон.

Он смотрел на нее недружелюбно, но без особого интереса. То, чего он так боялся эти двенадцать лет, случилось. А дальше все пойдет своим чередом. Еще немного, и его заберут. Но Лола хотела знать все.

— Сначала я подумала, что ты был любовником Ринко Ямады-Дюшан. Но потом поняла, что была довольно далека от истины.

— Не так уж далека, — ответил он с горькой улыбкой.

Наконец-то! Он начал оттаивать. Лола почувствовала, как Ингрид, сидевшую рядом с ней, передернуло. Девушка с трудом скрывала раздражение. Этот тип чуть не убил их, а теперь еще тянет время, воображая себя героем американской мыльной оперы.

— Ты знаешь, твои показания могут облегчить ему участь. Получить пожизненное заключение в восемнадцать лет — это, честно говоря, не шутка. Ты должен сделать это для него.

Долгие минуты он колебался. Она почувствовала, что он мысленно перенесся в прошлое, от которого тщетно пытался отгородиться горной грядой, которое пытался похоронить под тоннами снега. Вдруг у него на глазах показались слезы. Лола знала, что в конце концов все тайное становится явным. Она не раз видела на лицах это выражение потерянности, которое вдруг овладевает человеком. Теперь надо только не мешать, и эмоции покатятся, как камни в той реке, которая должна была стать их могилой.

— Я хотел понять. Я пошел к японке. Чтобы поговорить. Но она не любила разговаривать. Она была очень скрытной и отделывалась от меня своими саркастическими улыбками. Она хотела только одного: чтобы я убрался со своими идиотскими вопросами, а она вернулась бы к своим чертовым шедеврам. Меня обуяла ненависть. Такая, что я невзвидел света. Минутная мерзость, которая изменила мою жизнь.

По щекам Нортона текли слезы. Теперь тишину нарушали только его всхлипывания. Игра в карты прекратилась. Ингрид Дизель замерла.

— Я задушил ее. Потом отнес ее в спальню. Я хотел, чтобы ее смерть приняли за убийство из ревности. Я снял с нее одежду и начал привязывать ее… к спинке кровати…

Лола ясно представила себе эту сцену. И одновременно вспомнила то, что ей рассказывал Бартельми о смерти Ванессы. Преступление отца, преступление сына. Одно за другим. С интервалом в тринадцать лет. Нортон не мог продолжать. И за него продолжила Лола:

— Мальчик был там. Да?

— Я не знаю, когда он пришел. Я привязал лодыжки Ринко к спинке кровати и уже собирался привязать запястья, когда… увидел его. Патрика. Он был там. Он шел за мной от самого дома. Я не знал, что делать. Я думал об этом, идя по улице и держа его руку в своей. Он не сказал ни слова.

Лола представила себе еще две сцены. Реальную и вымышленную. Ту, в которой Патрик смотрит на отца, привязывающего лодыжки мертвой Ринко. И ту, которую она придумала, чтобы вывести Патрика из равновесия: Константин, присутствующий при убийстве Ванессы. Сама того не ожидая, она попала в десятку. Но не испытывала по этому поводу ни малейшего удовлетворения.