Тайна трагедии 22 июня 1941 года - [94]

И по поводу приведения войск в боевую готовность Г. К. Жуков вынужден врать, — якобы Сталин дал разрешение на приведение войск в боевую готовность только 21 июня 1941 г. (подробности по этому поводу в главах 6–8 — Б. С.). Сказать правду по этому вопросу Жукову не позволил Хрущев, ведь смыслом его жизни было оболгать ВОВ и Сталина в ней, поэтому вся эта оголтелая ложь и была изложена в докладе ХХ-му съезду в 1956 году. Затем правду сказать Жукову не позволила цензура, созданная хрущевской партноменклатурой. Тоже самое произошло и с маршалом А. М. Василевским, И. Х. Баграмяном и многими другими армейскими руководителями. В 1989 году «Военно-исторический журнал» № 3 и № 5 опубликовал статью В. Крикунова «Фронтовики ответили так. Пять вопросов Генерального штаба». В этой статье говорится о развертывании наших войск на западных границах в середине июня 1941 года. 21 непосредственных участников первых дней войны отвечают на вопрос: «С какого времени и на основании какого распоряжения войска прикрытия начали выход на государственную границу и какое количество из них было развернуто до начала боевых действий?».

В качестве примера приведем подробно некоторые ответы:

— Генерал-майор П. И. Лялин(бывший начальник штаба 10-й армии ЗапОВО): «Судя по тому, что за несколько дней до начала войны штаб округа начал организовывать командный пункт, командующий войсками ЗапОВО был ориентирован о сроках возможного начала войны. Однако от нас никаких действий не потребовали… На госгранице в полосе армии находились на оборонительных работах до 70 батальонов и дивизионов общей численностью до 40 тысяч человек. Разбросанные по 150-ти километровому фронту и на большую глубину, плохо или вообще невооруженные, они не могли представлять реальной силы для обороны госграницы. Личный состав строительных, саперных и стрелковых батальонов при первых же ударах авиации противника, не имея вооружения и поддержки артиллерии, начал отход на восток, создавая панику в тылу».

Генерал-майор Б. А. Фомин(бывший заместитель начальника оперативного отдела штаба ЗапОВО): «Дивизии начали передислокацию в приграничные районы походным порядком в апреле-мае 1941 года… Перемещались следующие соединения: 85-я стрелковая дивизия — западнее Гродно, 21-й стрелковый корпус — северо-западнее Лиды, 49-я и 113-я дивизии западнее Беловежской пущи, 75-я дивизия в район Малориты, 42-я дивизия в Брест и севернее… В середине июня командованию 47-го стрелкового корпуса было приказано к 21 июня выдвинуться по ж/дороге в район Обуз-Лесны. Одновременно 55-я дивизия (Слуцк), 121-я (Бобруйск), 143 я (Гомель), стрелковые дивизии проследовали туда же…До начала боевых действий войскам запрещалось занимать оборону в своих полосах вдоль госграницы… К началу авиационного удара(3 ч. 50 м. — 22 июня) и артподготовки (4 ч. 00 м., 22 июня) противника, успели развернуться и занять оборону госграницы: в 3-й армии — 4-й стрелковый корпус, в 4-й армии — 42-я стрелковая дивизия, в 10-й армии — 1-й 45-й стрелковые корпуса».

— Генерал-армии М. А. Пуркаев (бывший начальник штаба КОВО): «13 или 14 июня я внес предложение вывести стрелковые дивизии на рубеж Владимир-Волынского укрепрайона, не имеющего в оборонительных сооружениях вооружения. Военный совет округа принял эти соображения и дал соответствующие указания командующему 5-й армией… Однако на следующее утро генерал-полковник М. П. Кирпонос, в присутствии члена военного совета, обвинил меня в том, что я хочу спровоцировать войну. Тут же из кабинета я позвонил начальнику Генерального штаба… Г. К. Жуков приказал выводить войска на рубеж УРа, соблюдая меры маскировки». (По поводу сообщения Пуркаева, мне необходимо дать свой комментарий, так как уверен, что правды здесь нет. Во-первых, не могло быть предложений по вопросу развертывания и сосредоточения войск округа, к тому же 13–14 июня 1941 года, — это не уровень начальника штаба КОВО. Во-вторых, Военный совет округа не мог собраться без командующего КОВО и принимать подобные решения, поэтому уверен, что «обвинения» Кирпоноса вписать сюда никак невозможно. Далее следует совершенно неправдоподобное действие — звонок и жалоба М. А. Пуркаева начальнику Генштаба РККА Г. К. Жукову в присутствии командующего КОВО — это и нарушение субординации и всех норм армейской жизни, чего сам Жуков никому из подчиненных никогда не прощал. — Б. С.).

— Генерал-полковник П. П. Полубояров (во время войны прославленный командир 4-го Кантемировского танкового корпуса, бывший перед войной начальником автобронетанковых войск ПрибОВО: «16 июня в 23 часа командование 12-го механизированного корпуса получило директиву о приведении соединений в боевую готовность. 18 июня командир корпуса поднял соединения и части по боевой тревоге и приказал вывести их в запланированные районы. В течение 19 и 20 июня 1941 г. это было сделано… 16 июня распоряжением штаба округа приводился в боевую готовность и 3-й механизированный корпус, который в указанные сроки сосредоточился в указанном районе».

Кстати, ответ на этот вопрос был дан еще в 1953 г. Приведенные ответы генералов-руководителей крупных воинских соединений перед началом войны свидетельствуют о том, что значительная часть войск Красной Армии были своевременно, еще с весны 1941 года были развернуты к границам. В середине июня начался решающий этап развертывания соединений под видом лагерных учений и сборов. Как показывают ответы генералов, это развертывание проводилось под руководством командования приграничных военных округов и практически не контролировалось Наркоматом обороны и Генштабом РККА. Все эти действия проводились дважды 12–13 июня и 16–18 июня 1941 года на основании Директивы о приведении всех войск западных приграничных военных округов в полную боевую готовность, санкционированной и инициированной И. Сталиным. Наиболее организованно все это прошло в ПрибОВО, где командовал генерал-полковник Ф. И. Кузнецов. Хуже всего и абсолютно бесконтрольно со стороны командующего Д. Г. Павлова развертывание воинских соединений прошло в ЗапОВО. Именно все это — халатное отношение к своим обязанностям, — Павлов в июле 1941 года судом Военного Трибунала был приговорен к расстрелу.