Тайна трагедии 22 июня 1941 года - [55]

У Радзинского вообще не было никаких оснований, кроме патологического неистребимого желания бросить лишний комок грязи в И. В. Сталина, убедить читателей в том, что именно Сталин искал 22 июня виновных. Все, что известно, говорит о том, что Сталин был озабочен только одним — помочь Павлову в управлении войсками. 22 июня он направил в Минск высокочтимого им маршала Шапошникова, но, к сожалению, маршал заболел и ничем не смог помочь Павлову (это не так, Шапошников как раз помог, но Павлов проигнорировал его помощь.-А. М.).

Поэтому 26 июня И. В. Сталин отзывает Жукова с Юго-Западного фронта и поручает ему вместе с Тимошенко и Ватутиным подумать, что можно сделать в сложившейся обстановке. В 10:00 часов утра 27 июня Жуков передает в штаб фронта соответствующий приказ Ставки. Рано утром 30 июня Жуков вновь дает указание Павлову, что должны предпринять войска фронта для отражения немецкого наступления. Бесполезно, наши войска отступают… И только тогда Сталин приказывает Жукову отозвать Павлова в Москву. На следующий день его отстраняют от командования фронтом. Но очевидно, что и в те дни ни И. В. Сталин, ни члены Политбюро еще не приняли решения о привлечении Павлова к уголовной ответственности. Напомню, что постановление о его аресте было подписано и утверждено лишь 6-го июля 1941 года.

Невозможно своими словами пересказать содержание главы «Первые дни войны» книги Радзинского. Он мобилизовал весь свой талант писателя, чтобы изобразить И. В. Сталина нечеловеком. Даже то, что Сталин не оставил в тылу сына Якова, и это Радзинский вменил ему в вину: «Что ему сын? Его страна гибла! Гибла великая мечта!». Так забрасывая Сталина грязью, драматург добрался до конца книги. И подчеркивает: «29 и 30 июня записей в Журнале нет». И объясняет: «В таинственные дни уединения бывший семинарист решил призвать на помощь отвергнутого им Бога». Радзинский не называет дат, но композиционно он так выстроил описание этих двух дней, что получается, будто И. В. Сталин именно с этих дней стал поддерживать православную церковь, хотя такое решение он принял, скорее всего, в августе 1943 года. (и это не так, потому что полное дезавуирование преступных указаний Ленина об уничтожении Русской православной церкви Сталин начал уже в 1933 году, а апогея сталинская отмена антицерковных запретов достигла уже в 1939 году, что легко подтверждается архивными данными.).

Во всяком случае с иерархами РПЦ Сталин встретился еще в сентябре 1943 года. Это о таких «откровениях» говорят, что это «бред сивой кобылы». Но этот бред, а вся книга Радзинского такой же бред, и тщательно продуманные приемы дискредитации И. В. Сталина. Чем же в действительности он занимался 29 и 30 июня 1941 года? Прежде всего, надо сказать, что Сталин «не исчезал»», как это пытаются внушить Волкогонов, Радзинский и прочие «борцы со сталинским злом». 29 июня, это есть и в воспоминаниях Микояна, И. В. Сталин и несколько членов Политбюро посетили наркомат обороны. Жуков к этой информации добавляет, что Сталин в тот день приезжал и в Ставку Главного командования (метро «Кировская»). А 30 июня на даче у И. В. Сталина члены Политбюро обсуждали состав Государственного Комитета обороны.

Но 29 июня И. В. Сталин еще работал над проектом Директивы Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б) партийным и советским организациям прифронтовых областей. Этот документ — программа борьбы советского народа в Великой Отечественной войне. Сегодня даже самые наглые антисоветчики не осмеливаются отрицать авторство Сталина по этому важнейшему документу. Но ему надо было работать над еще более сложным и важным документом — своей речью, с которой он выступил ранним утром 3-го июля 1941 года. Над речью он работал и 30 июня.

Такова правда и ложь о десяти днях из жизни И. В. Сталина, последних июньских днях 1941 года. Не вся правда, потому что неизвестно и никогда уже не узнать, чем еще занимался он в те дни. И не вся ложь, потому что только для разоблачения хитроумных инсинуаций Радзинского потребовалось бы написать еще две-три газетные страницы.

Вероятно, часть читателей воспримет публикацию этих заметок с неодобрением, может быть, даже с возмущением, дескать автор пытается обелить тирана, диктатора, палача. Этим читателям главным образом и адресована последняя часть заметок. Могу повторить, у меня другая была цель. Во-первых, я не считаю Сталина ни тираном, ни диктатором, ни кем-то еще, как его называют бывшие советские генералы и драматурги, едва ли не в одночасье оказавшиеся «принципиальными» противниками советского строя. Во-вторых, обелять — это лакировать, это противоречить правде, не признавать то, что признавали и Сталин, и Молотов, и Каганович, — свои ошибки. Мне это не нужно.

Но клеветникам этих ошибок мало. И они лгут, лгут, лгут… И убеждают нас в том, что рассказывают только правду, страшную правду, которую от нас десятилетиями скрывали. Народ, мол, чтобы освободиться от рабской психологии, чтобы стать свободным, должен ее знать. Но правду никогда не утверждают ложью. Никогда! Это же неоспоримо. Поразительно, но даже ко Дню Победы, казалось бы, воздавая дань памяти павшим на полях войны защитникам Отечества, в их Великого Верховного Главнокомандующего антисоветчики кидают комья грязи и продолжают лгать.