Тайна трагедии 22 июня 1941 года - [54]

И еще одна небольшая иллюстрация приемов Радзинского. Не знаю, зачем ему потребовались записки Чадаева. Может быть, потому что в воспоминаниях Молотова, Жукова, Микояна нет «фактов», которые нужны драматургу? Возможно. Но для этого Чадаева надо было сделать очевидцем тех разговоров, что велись в кабинете главы Правительства. Что Радзинский и делает, уверяя читателей книги, что в первую военную ночь Чадаев находился в кабинете И. В. Сталина. Далее Радзинский сообщает, что Сталин поручал Чадаеву вести краткие записи всех заседаний Правительства и Политбюро, проходивших в его кабинете. Отсюда читатель должен сделать вывод, что все записи Чадаева — это вмешательство очевидцев. Однако, вот какая штука! ночью и утром 22 июня 1941 года, Чадаев в кабинет председателя Совнаркома даже не заходил. Это прямо следует из его интервью Куманеву.

Но и от себя Радзинский описывает в виде комментария, как встретил войну И. В. Сталин. И вот как он это делает. Чадаев пишет (допустим, что это он пишет): Тимошенко доложил, что «нападение немцев следует считать свершившимся фактом». Затем драматург живописует, с каким трудом говорит Сталин. Наконец, он предлагает Молотову связаться с Берлином и немецким посольством. Душевед-драматург комментирует: «Он еще цеплялся за надежду, а может, все-таки провокация!». Это самый излюбленный прием Радзинского объяснить, о чем думал в тех или иных обстоятельствах И. В. Сталин. Молотов и Жуков говорят лишь об указании Сталина позвонить в посольство, а Микоян вообще умалчивает об этом эпизоде. А если даже Сталин и сказал, что надо связаться с Берлином, то что из этого следует? Ведь глава Правительства еще действительно не знает, что началась именно война, а не какие-то крупные провокации.

Далее Чадаев пишет: «Политбюро утвердило сообщение к советскому народу. В 12:00 часов его зачитал Молотов. Душевед тут же комментирует: «Сталин выставил Молотова вперед, — он подписывал пакт, пускай расхлебывает. А пока вместе составляют обращение к народу — два партийных журналиста». «Оба» они ничего не «составляли». Обращение писал Молотов. И это Радзинскому известно, так как ниже цитирует Молотова из книги Чуева, который рассказывает автору, как писалось и редактировалось обращение. А главное, душевед вновь знает, почему И. В. Сталин не стал выступать 22 июня. Конечно, историк Радзинский, получающий, как и другие «демократы», политическое образование на кухне, не в состоянии понять мотивов сталинского решения, хотя и знает о них. Но драматург Радзинский не может не видеть разницы между выступлением Молотова 22 июня и выступлением И. В. Сталина 3 июля 1941 года. И не может не помнить, что с такой речью 22 июня И. В. Сталин выступить не смог бы.

Когда я читаю и слушаю всех этих радзинских, у меня из головы не выходит один и тот же вопрос: действительно ли они своими убогими мозгами не могут понять, что люди, о которых они пишут и говорят, сознавали свою ответственность за судьбу социалистического государства, за судьбу советского народа и думали о том, как противостоять врагу, а не о сверхличных интересах? Или все и всё понимают?

«Страна ждет выступления всезнающего бога, а бог пока молчит, ждет, — объясняет Радзинский читателям, — что будет на фронтах. И подыскивает первых виновных». Ну да, хороших вестей с фронтов нет, делать руководителю партии и главе правительства нечего, и он, пользуясь затишьем, думает, на кого бы это свалить вину за первые поражения. Через восемь строчек Радзинский сообщит читателям: к вечеру И. В. Сталин нашел первого виновного — командующего Западным фронтом Д. Павлова. Как же об этом узнал душевед? Да опять же из воспоминаний Чадаева. Вечером И. В. Сталин (между прочим, вечером он был на даче, что, и управляющего делами он взял с собой? — Авт.). «гневно выражал недовольство действиями командующего фронтом». Ну и что? Драматург понимает, что критика Сталиным Павлова — призрачное основание для его вывода. Надо что-нибудь повесомее. У Радзинского это «повесомее» тут же находится. Он цитирует рассказ Чадаева о докладе Тимошенко, смысл которого в том, что на Западном фронте совсем плохо, уничтожена чуть ли не вся авиация Красной Армии. «Это чудовищное преступление. Надо головы поснимать с виновных, — говорит в записках Чадаева Сталин. «И тут же, — пишет Чадаев, — поручил НКВД расследовать это дело». Далее драматург пишет от себя: «Двенадцатичасовой рабочий день закончился в 17:00. Последним из кабинета вышел Берия — видимо, после обычных решений — виновных расстрелять».

Вот такую мрачную картину рисует драматург. Только Чадаев не мог написать, что И. В. Сталин дал поручение НКВД «расследовать это дело». Радзинский мог. Все эти радзинские, вбивая в сознание советских людей свою гнусную ложь, а теперь граждан России представление о Советском Союзе времен И. В. Сталина как о государстве беззакония, правового беспредела, в котором законом были лишь приказы узурпатора, похоже, все-таки и в свои умишки забили эту чушь.

Не мог честный Чадаев приписать И. В. Сталину то, что он не мог сказать. Дело в том, что еще 8. 02. 1941 года Особые отделы Главного управления Госбезопасности НКВД СССР Постановлением ЦК ВКП(б) и СНК СССР были ликвидированы, а их функции переданы Третьему управлению НКО и НКВ МФ СССР. Поэтому И. В. Сталин не мог поручить НКВД или лично наркому Берии «разбираться» с командованием Западного фронта. О чем и свидетельствует постановление заместителя начальника следственной части 3-го управления НКО СССР Павловского об аресте Павлова. Постановление утверждено наркомом обороны маршалом Тимошенко 6-го июля 1941 года. (на самом же деле это не так, — оно было подписано лично Г. К. Жуковым, и он же упек за решетку, а затем и довел до расстрела чуть ли не все командование Западного фронта, что было обусловлено очень специфическими обстоятельствами в стратегическом «предвидении начала войны самим Жуковым», о чем речь еще впереди. Уважаемый коллега Горяченков, к сожалению, упустил из виду, что с 03. 02 по 17. 07. 1941 г. военная контрразведка находилась в подчинении НКО СССР, т. е. тем же Жукову и Тимошенко, кстати, как убедимся из дальнейшего анализа, за день до изъятия системы особых отделов из НКО и передачи их вновь в НКВД, Жуков и Тимошенко уже письменно готовили на плаху голову также и командующего Юго-Западным фронтом генерала Кирпоноса! — А. М.).