Тайна Сюзанны Марш - [35]

– Им было бы нелегко достать такое количество взрывчатки высокого качества, чтобы устроить большой шум, – возразил Хантер. – Поэтому многие и пользуются такими вещами, как АСДТ[6].

– Я знаю, что такое АСДТ.

– Я сдерживаюсь изо всех сил, чтобы не спросить тебя откуда.

Она ухмыльнулась:

– Я же с холмов, забыл? Мы знаем, как взрывать в тех краях.

– Нужно очень много АСДТ или чего-то вроде того, чтобы такое большое здание, как этот отель, взлетело на воздух. Или хотя бы его солидная часть. В здании имени Альфреда Марра в Оклахома-Сити они использовали целые бочки с этой дрянью.

– Может быть, они не хотят делать большой взрыв.

– Билли Доусон, как мне казалось, был уверен: то, что они запланировали, намного превзойдет взрыв в Оклахома-Сити. Но я очень, очень, очень надеялся, что это будет не взрывчатка.

Конечно, подумала она. Последнее, с чем бы он хотел иметь дело, – это еще один взрыв.

– Хантер…

Он хмуро посмотрел на нее:

– Не жалей меня.

– Я бы не посмела. – Она дотронулась до его руки. – Я просто подумала: как ты считаешь, может, нам следует вызвать подкрепление сейчас, пока еще есть время?

– Ты имеешь в виду позвонить Куинну?

– Нам нечего предложить полиции в качестве доказательств, но, возможно, у Куинна есть какие-то идеи.

– Если бы они у него были, он бы нас в них посвятил.

Из краткого общения с Александром Куинном у Сюзанны сложилось впечатление, что он из тех людей, что всегда имеют скрытый план. Хотел ли он, чтобы они узнали, что происходит в «Хайленд Хоутел энд Резорт»? Несомненно. Хотел ли он, чтобы они это остановили? Вероятно, да.

Но была причина, по которой он поручил это задание именно Хантеру Брэггу, и Сюзанна начинала подозревать, что в цели Куинна входило скорее получить что-то от Брэгга, чем остановить угрозу конференции. Или, в крайнем случае, оба мотива были для него одинаково важны. Но чего он хотел от Хантера?

– Почему Куинн поручил это задание тебе? – спросила она.

Он снова согнулся над планами этажей, нахмуренный и сосредоточенный; он искал нечто, что они еще не нашли.

– Я был раздраженным и злым ветераном армии, обиженным на весь мир, – с гримасой ответил он, не отрывая взгляда от карт. – Первоклассная наживка для них.

– Раздраженным и злым?

Он вздохнул и поднял взгляд:

– Не из-за сражения. Ну, то есть да, я думаю, меня так же злит, как и любого другого, что войны сейчас – это сплошная политика, но я не собирался идти взрывать Пентагон.

– Ты просто хотел, чтобы БРИ так думали.

Он кивнул:

– Я был в ярости, когда вернулся обратно в Штаты. Из-за этого. – Он дотронулся до своей больной ноги. – Из-за того, что случилось по моей вине с сестрой.

– Ты не виноват в этом.

– Ты этого не знаешь. Тебя там не было.

– Так расскажи мне. Что случилось?

Он опустил голову:

– Давай лучше сосредоточимся на работе.

– Мы пялимся на эти файлы уже час. У меня уже глаза не смотрят. Давай прервемся на минутку. Я больше не буду задавать вопросов, если ты не хочешь.

– Хорошо.

Маленькая комнатка для отдыха техперсонала, где они расположились, чтобы прошерстить файлы в папке, была не больше ванной в кабинете Сюзанны или казалась такой из-за огромного стола, занимавшего всю середину забитого всякой ерундой помещения, и длинной столешницы у стены, на которой стояли кофеварка и пара больших банок с молотым кофе. В углу пристроился маленький холодильник; его тихого шума не было слышно за более громким гулом отопительной системы отеля.

И тут Хантер заговорил:

– Я проснулся посреди ночи и понял, что не могу двигаться. Сначала я подумал, что это кошмар. У меня в свое время было много кошмаров. – Он потер подбородок с уже наметившейся щетиной. – Потом я понял, что меня держат. Мои руки и ноги, мою голову. Они сумели пробраться в дом моей сестры и сделали это так, что я не проснулся.

– Где была твоя сестра?

– Она уехала на концерт в Ноксвилл вместе с парой коллег из офиса прокурора. Там она тогда работала. Они решили остаться там на ночь, забронировали номера в отеле неподалеку от места, где был концерт. – Он покачал головой. – Я не знаю, как они узнали, что ее не будет. А может, они и не знали. Может, их планом было схватить меня и терроризировать ее.

– Я знаю, что ты боролся с ними.

Его взгляд стал рассеянным, как будто он смотрел в прошлое.

– Думаю, что боролся, должен был бороться. Они положили что-то мне на лицо – тряпку, пропитанную какой-то дрянью. Может, хлороформом, может, чем-то еще. Все, что я знаю, – это что мое сознание было полностью затуманено, и в следующий раз, когда оно ко мне вернулось, я был прикован к водопроводной трубе наручниками, в хижине посреди задницы мира. Там я и оставался до тех пор, пока копы не пришли, чтобы меня спасти. Слишком поздно, чтобы я смог чем-то помочь Дженет.

– Ты думаешь, что в чем-то виноват?

– Я должен был что-то придумать. Как-то освободиться. Или – черт! Если бы я не взорвался тогда в Афганистане…

– Хочешь сказать, это была твоя вина тоже? – саркастически спросила Сюзанна.

Он гневно посмотрел на нее:

– То, что я взорвался, может, и не было моей виной, но…

Он замолчал. Сюзанна посмотрела на его ногу. Он массировал бедро.

– Но что-то было, да?