Тайна стонущей пещеры - [30]

На середине просторной чистой комнаты ходил по кругу мальчик лет трех, в бумажной треуголке, с игрушечным ружьем и кастрюльной крышкой в руках.

— А я вам не скажу, что Зинка в питомнике, — остановился он перед ребятами.

— В каком питомнике?

— А в своем, за сараем. Вы только бабушку не разбудите, а то она барабан отберет, — показал мальчик ребятам крышку.

Мимо окна что-то прошумело, и в комнату влетела Зинка.

— О, уже пришли? А я за вами собралась! Знаешь, я где-то секатор потеряла, никак не найду, протараторила она и круто повернулась к Коркину: — Ты чего такой красный? Стесняешься?

— Нет… Два дня на солнце. Обгорел. Вот даже нос щиплет, — потрогал Вася пальцами свой красный блестящий нос.

— Шкура обязательно слезет, как пить дать! Так чулком и сползет. Это уж я точно знаю. У меня этих шкур столько послезало… У-у-у — жуть! Давай я тебе сметаной помажу, — она рванулась в сени и через секунду вбежала обратно. Не спрашивая разрешения, вымазала нос Коркина в белое, отскочила на шаг в сторону, склонив голову набок.

— Красавец! — и без всякой связи опять затараторила:

— Ты знаешь, Витя, я, когда у вас гостила, потеряла «Справочник юнната», совсем почти новый. Только трех листов не хватало. Теперь, как без рук. Вот здорово, что вы к нам пришли! Я вам такие вещи покажу — ахнете! Колька, зачем бросил на пол крышку! — крикнула она братишке.

Ее руки, ноги, все тело были в беспрерывном движении. Обращалась она словно бы и к одному Сбитневу, но круглые голубые глаза ее ухитрялись посмотреть на всех троих сразу, причем она одного хватала за рукав, другого подталкивала локтем. А сама подпрыгивала, успевала поправлять льняные косички и звонко смеяться. Говорила она так быстро, что ребята стояли перед ней, не успевая ни вставить слова, ни ответить на ее вопросы. За две минуты она наговорила столько, что другому на полчаса хватило бы. Задала не менее десятка вопросов и, не дожидаясь ответов, тут же рассказала о себе, о маме, о каком-то питомнике и страшно ученом Мишке.

— А ну, пошли за мной! — она устремилась было к двери, потом резким движением метнулась обратно к Сбитневу, тронула сверток в его руках:

— Клади все на стол. Что это такое?

Шумейкин выхватил из рук Коркина кулек и подал его девочке:

— Вот мы тут конфет купили…

— Конфеты? Чудесно! После съедим, — она швырнула кульки на стол и тут же вытащила несколько конфет. На ходу сунула по одной братишке и ребятам, а свою уже разворачивала.

— Бумажки не выкидывать, — Кольке отдадим, а серебряные мне самой пригодятся!

Она бросила конфету в рот, быстро нагнулась к мальчику, сидевшему на полу, молниеносно и ловко смахнула у него под носом, вытерла пальцы о платьице, другой рукой сунула куда-то на плиту крышку от кастрюли и шмыгнула в дверь.

Все это она проделала так быстро и ловко, что ребята не выдержали и рассмеялись.

— Вы чего это? — выросла девочка в дверях, раскрыв большие, удивленные глаза.

— Уж больно ты шустро поворачиваешься. Ну, прямо, как вьюн. У нас ты была вроде посмирнее, — сказал Сбитнев.

— Вот те раз — у вас! Там я была в гостях, а тут хозяйка. Здесь иначе нельзя. Делов много. Папа с мамой на работе, а на такое хозяйство семь рук надо: пол подмести, посуду помыть, за Колькой смотреть, курей покормить, за бабушкой ухаживать — она у меня все прихварывает. А тут еще — научная работа… Вот и кручусь. Меня ребята Чижиком прозвали, а причем тут Чижик? Чижи только прыгают да чирикают, а я работаю. Глупые они! — и опять выскочила за дверь.

— Вот смотрите, какие я цветы посадила! — повела она ребят в палисадник. — Верно, хорошо? — и сама же ответила: — Хорошо! Глядите, как пчелка старается, — нагнулась она над цветком, в котором копошилась трудолюбивая пчела. — Из нашего улья, из школьного!

— И много их у вас? — спросил Коркин.

— Три семейства. Дед Пахом нас ин-струк-ти-ру-ет. А он такой знающий! Куда там профессору.

— Ну и скажет же: дед Пахом и профессор… Смешно, — фыркнул Шумейкин.

— А чего смешного?.. — Зинка резко крутнулась и, будто впервые увидев, удивленно оглядела Шумейкина с ног до головы.

— Слушай, как тебя звать, почему ты такой тощий, как школьная указка? — спросила она. — У тебя, наверное, глисты! Ешь больше натощак сырые тыквенные семечки — всех повыгонишь. У нас Лешка-Сучок только этим и вылечился, — без умысла обидеть посоветовала она и задорно тряхнула косичками:

— Чего смешного я говорю? У нас юннаты, знаешь, какую научную работу проводят! К нам из области специально агроном приезжал… Персиком интересовался — Мишка вывел. Вот увидишь, мы добьемся, что нас пошлют в Москву на Всесоюзную сельскохозяйственную выставку!

— Ладно уж, расхвасталась: Мишка, агроном, дед Пахом, выставка, — перебил ее Шумейкин, который все-таки обиделся за указку.

— Не веришь? — метнулась к нему Зинка. — Идем в питомник!

Она потащила ребят за сарай.

— Это наша лаборатория, — открыла Зинка дверь в большую фанерную будку, прилепившуюся к одной из стен сарая.

На полках лежали стопки брошюр, расставлены были стеклянные банки с удобрениями и картонные коробки с названиями семян различных растений. На большом гвозде висели самодельные весы из старых алюминиевых мисок.