Тайна спятившего компьютера (Тайна спятивших компьютеров) - [9]

— Значит, не позаботился, — фыркнул Ванька. — И никто ему не подсказал!

— Даже Павел?.. — я покачал головой.

— А чего Павлу выпендриваться не по делу? — сказал мой братец. — Он, видно, рассудил, что хозяин — барин, тем более, такой хозяин, как Степанов, и на любую подсказку может обидеться.

— Так что там насчет Степанова? — спросил я.

— Насчет Степанова — просто зашибись! Представляешь, обратились какие-то мужики в местный РУБОП, что Степанов, во-первых, с них дополнительную дань требует, за место на рынке, кроме законной платы, а во-вторых, предупредил их, что, если они будут торговать на его рынке ниже определенной цены и другим торговцам цены сбивать, то он их ещё так умоет, мордами об асфальт! Ну, рубоповцы, сам понимаешь, прямо глаза вылупили: мол, быть не может, чтобы Степанов так элементарно прокололся, хоть тепленьким его бери! Он ведь всегда ворочал все свои «левые» дела так, что не зацепишься!.. Ну, решили, видно, что у Степанова совсем крыша поехала и он вообразил, будто ему на все законы плевать, раз он здесь хозяин и весь район в кулаке держит! Ну, понятно, такого случая покрутить Степанова они упускать не стали. Дали мужикам записывающую аппаратуру, сами затаились в удобных местах, с утречка, понимаешь, с самого открытия рынка. Ну, мужики разложились со своего фургона как ни в чем не бывало, да еще, значит, и цены заявили ниже рыночных…

— Не местные, что ль, были мужики? — перебил я.

— Не местные. То ли с Карелии, то ли с Мурманской области. Они клюкву привезли, и ещё всякое…

Я кивнул. В наших краях сбор клюквы начался недели две назад, а на севере он шел уже давно. И стоили у них клюква и морошка смешные деньги, если на месте брать. Да и доставка, если мужики со своим транспортом, недорого обходится. И еще, говорили, там мясо совсем дешевое, на севере и в Башкирии. Если корову пускают на убой, то продают чуть ли не за тысячу рублей тушу. Один из мясников-оптовиков, знакомых отца, хвастался, что раза два едва не за пятьсот рублей тушу сторговал. А что делать тем, кто в глухих деревнях, через которые и автобус ходит раз в год по обещанию, и свой транспорт не организуешь, чтобы вывезти мясо на рынок? Вот и выходит, что когда коров забивать надо, то лишнее мясо, которое и за год не съешь, как ты его там ни копти, ни консервируй и ни замораживай на ледниках, люди согласны по абы какой цене отдать, лишь бы вообще не пропало. И что толку, если они знают, что, скажем, у нас на рынке мясо пойдет чуть не по сорок рублей килограмм — то есть, как ни крути, а меньше десяти тысяч с коровы не выйдет? Ну, там, доставка, несъедобные части, накладные расходы, и все равно мясникам выходит хороший навар…

Словом, я представлял, чем могли торговать мужики. И, конечно, могли они так сбросить цены, что весь рынок перекосило бы. И все другие торговцы помчались бы, конечно, к Степанову, чтобы он принял «анти-демпинговые меры», как это называют взрослые.

— И Степанов на них наскочил? — спросил я.

— Наскочил, и ещё как! — с жаром доложил мой братец. — Примчался, говорят, перекошенный от ярости, со своими бугаями, стал орать на мужиков, выяснять с ними отношения, тут его и покрутили. Он говорят, весь побагровел, когда рубоповцы ему руки заламывали, прямо рычал и слюной брызгал от злости!.. А потом, когда его увезли, то в его офисе провели обыск. И, вроде, какие-то улики нашли, доказывающие, что это Степанов Коня «заказал». Вот некоторые и считают теперь, что эти мужики были «подсадными утками»: РУБОП, понимаешь, давно знал, где искать доказательства против Степанова, но при этом они понимали, что просто так в офис Степанова не сунешься. И прокурор бы высказался о незаконности обыска, и все такое ведь у Степанова, понятно, возможности большие. Вот они и спровоцировали Степанова на незаконные действия, чтобы изолировать его, и чтобы обыск проводить по ордеру прокуратуры, и чтобы Степанов не мог потом сказать, будто улики ему подкинули.

— Да, вряд ли мужики поперли бы против Степанова, если бы им не обещали мощную поддержку. На подставу смахивает, — согласился я. — Но, мне кажется, насчет Коня — это сплетни. Может, из-за чего другого Степанова поприжали, но…

Я не договорил, потому что в этот момент компьютер опять зашелся своим безумным хихиканьем, а потом на экране замелькали игры, таблицы… Похоже было, будто компьютер впал в буйство — которое закончилось так же внезапно, как и началось, будто последний всплеск это был, последний припадок перед исцелением.

— Вот это да!.. — выдохнул Ванька. — Знаешь, на что это похоже?

— На что? — спросил я.

— На то, как во всяких ужастиках изгоняют дьявола. И, когда дьявол уже выходит, человек начинает и визжать, и громить все вокруг, и по воздуху летать, а потом — бух! — затих. Вот и компьютер вел себя в точности, как будто из него дьявол выходил, да?

— Очень похоже, — согласился я. — А антивирусная программа — она вроде креста и святой воды получается, так?

— Приблизительно так, — кивнул мой братец. — Но, должен тебе сказать, я в жизни этого не забуду!

Тут нас позвали ужинать: весь вечер незаметно пролетел, пока мы возились. За ужином Ванька доложил родителям результаты своего похода за сведениями о Степанове и о причинах его ареста, отец задумался и нахмурился.