Тайна смерти миссис Вейн - [36]

— А чем вам угрожала миссис Вэйн в случае, если вы порвете с ней?

— Все рассказать мужу, — отвечал прямо Вудторп.

— Фью! — присвистнул инспектор. — Так-таки все ему рассказать?

— Все.

— Но ведь это означало бы развод!

— Она говорила, что ей это безразлично.

— Гм! — сказал инспектор, пытаясь осмыслить это удивительное сообщение. — А как долго вы состояли… ну… в дружеских с нею отношениях? — продолжал он немного растерянно после краткой паузы.

— Примерно с год, — ответил Вудторп, поняв смысл деликатного вопроса.

— А вы часто ссорились с нею на протяжении этого времени?

— Наверное, столько же, сколько ссорились бы другие.

— Но не чаще, чем если бы на ее месте была другая женщина?

— Ну… возможно, несколько чаще, — смущенно сознался Вудторп.

Отчаянная мимика Роджера довела до сознания инспектора, что его спутник жаждет тоже задать вопрос, и так как разговор принимал психологический уклон, инспектор, решив, что в том не будет вреда, благосклонно разрешил вторжение на свою территорию.

— Вам не кажется, что с течением времени прежнее ваше представление о характере этой леди очень сильно изменилось? — спросил Роджер, тщательно подбирая слова.

Вудторп метнул на него благодарный взгляд.

— Да, мне так кажется.

— Вы бы могли назвать ее, — сказал Роджер, задумчиво глядя на Вудторпа, — бесстыдной женщиной?

Вудторп заколебался:

— Не знаю. Иногда она была чертовски бесстыдна. В других случаях вела себя прямо противоположным образом.

Роджер кивнул, по-видимому удовлетворенный ответом.

— Да, все так, как я себе представлял. Хорошо, продолжайте, инспектор, извините, что я вас прервал.

Глава 12 Да, это дурная кровь

— Итак, — сказал Роджер, когда спустя часа полтора они вдвоем с инспектором снова шли по подъездной аллее, — итак, что вы думаете об этом молодом человеке?

— Он мне показался очень приятным молодым джентльменом, — осторожно заметил инспектор, — а что думаете вы, мистер Шерингэм, сэр?

— Да то же самое, что и вы, — с напускным простодушием сказал Роджер, на что инспектор многозначительно хмыкнул.

Затем поступило недолгое молчание, после чего Роджер заметил:

— Вы сделали очень меткие и проницательные дедуктивные выводы из текста записки.

— Да-да! — ответил инспектор, после чего снова наступило молчание.

— Я лично совершенно уверен, что он ничего не знает об убийстве, — выпалил Роджер.

— Уверены, сэр? — И Морсби удостоил благосклонной улыбки маленькую зацветающую розу в живой изгороди. В данный момент мистер Шерингэм, возможно, был не единственным психологом, шагающим по Гластонской подъездной аллее.

— А вы нет, инспектор? — потребовал ответа Роджер.

Инспектор снова осторожно хмыкнул.

— Но если он знает, то, значит, он самый лучший актер из тех, кого я видел. Я все время тщательно за ним наблюдал и уверен, что его удивление было искренним.

— Да, он действительно считал, что ее смерть — результат несчастного случая.

— И я готов жизнь прозакладывать, что ему больше ничего на сей счет не известно, — с вызовом заявил Роджер.

— Неужели готовы, сэр? Ну что ж, как угодно!

Роджер запальчиво сбил палкой головку безобидной маргаритки.

И снова наступило непродолжительное молчание.

Они свернули с подъездной аллеи на пыльную большую дорогу.

— И все же, — хитро начал Роджер, — мы получили от него ценные сведения, не так ли?

— Да, сэр.

— Которые до известной степени подтверждают мою новую теорию, — еще более хитро заявил Роджер.

— Да что вы! — отвечал на это инспектор.

Роджер начал насвистывать.

— Между прочим, — спросил совсем небрежно инспектор, — в чем заключается истинный смысл вашего вопроса насчет того, была ли миссис Вэйн бесстыдной женщиной, сэр? Почему вы употребили именно это слово?

— Гм! — отвечал Роджер.

Столь приятно беседуя, они вернулись в гостиницу. Объективный слушатель, наверное, высказал бы мнение, что лавры в этом поединке были в общем равны, хотя, может быть, у инспектора чуточку погуще. Роджер отправился к телефону — передавать очередную информацию в Лондон, стараясь подстелить как можно больше соломки из своих тощих запасов на такое множество камней преткновения, а инспектор совершенно исчез из виду, очевидно, чтобы мысленно перемолоть полученную информацию. Энтони в гостинице вообще не было.

Покончив с телефоном, Роджер заглянул в маленький отсек, служивший баром. Там были три местных посетителя и собака. Затем — в их личную гостиную, там тоже никого не было. Затем — в каждую из своих спален. Тоже никого. Тогда он подошел к комнате инспектора Морсби и, закинув голову назад, завыл, словно гончая на луну. Эффект был почти мгновенный.

— Благое небо! — воскликнул изумленный инспектор, уже в рубашке с короткими рукавами. — Это… это вы… лаяли, мистер Шерингэм?

— Да, я, — с удовольствием подтвердил Роджер. — Вам понравилось?

— Нет, нисколько, — решительно ответил инспектор. — И вы часто выкидываете такие штуки?

— Нет, только тогда, когда мне очень хочется поболтать, а никто этого не желает. Или в тех случаях, когда я пытаюсь прочитать чужие мысли, а никто не говорит мне, прав я или нет. А вообще-то — никогда.

— Отлично, сэр, — рассмеялся инспектор, — догадываюсь, что несколько злоупотребил вашим долготерпением, и если вы покончили с телефонными делами, мы могли бы и поболтать.