Тайна скарабея - [11]

– Значит, они не должны были возникнуть! Вы обязаны были об этом позаботиться, вы несете ответственность! – И Махер ткнул в Якоби пальцем.

Директор стройки чувствовал себя не в своей тарелке, но ему пришлось сознаться:

– У нас случился прорыв, который отбросит нас как минимум на две недели назад.

– Прорыв? – взвился Камаль Махер. – Как это могло произойти?

– Как это могло произойти? – повторил профессор Якоби, поднимая руки и закатывая глаза, словно базарный фигляр. – А как могло случиться, что неправильно рассчитали испарение воды в водохранилище?

Махер молчал. Антонов тоже не произнес ни слова.

5

Позже – в салоне самолета, летевшего в Абу-Симбел, – Якоби не мог отвлечься от грустных мыслей. После часа полета пилот развернул голубой нос машины на запад под ними заблестела зеленая гладь водохранилища. Заходящее солнце отражалось миллионами солнечных зайчиков. И хотя Якоби был в темных очках, ему все же пришлось прищуриться от яркого света.

Он был один в салоне, но два задних кресла небольшой самолета были так завалены деревянными ящиками и мешками с почтой, что машине в Асуане потребовался намного больший разбег для взлета. Салах Курош, местный пилот которого все звали «the Eagle»[2] за неповторимые фигуры пилотажа, летал по этому маршруту с закрытыми глазами иногда по нескольку раз в день.

Он всегда выбирал один и тот же маршрут над водохранилищем, ширина которого увеличилась уже на десять двадцать километров. Но оба берега были все еще видны. Самолет летел низко, на высоте каких-то ста пятьдесят метров, и если встречалось какое-нибудь грузовое судно, т обязательно сигналил крыльями.

Садясь в кресло самолета в Асуане, Якоби принял твердо решение бросить эту работу. Его приглашали в Гамбургский университет читать лекции, а теперешнее приключение был ему малоинтересно. Но сейчас, когда самолет, казалось, летел строго на солнце, а вокруг простирались только вода, небо и пустыня, злость и разочарование рассеялись. И он категорически отверг мысль провести следующие два года в аудитории за лекторской кафедрой.

– Eagle! – попытался перекричать ревущий двигатель самолета Якоби. – Можешь представить, что все, что мы сделали, – напрасно?

– Как это, профессор? – крикнул в ответ Салах.

– Я говорю, можешь представить, что вода опередит нас?

Курош растерялся. Он задумался над тем, что сказал профессор, потом отрицательно покачал головой:

– Никогда в жизни. Я думаю, каждый, кто работает там, внизу, сделает все возможное, чтобы спасти храм. Они будут делать все и, если понадобится, работать даже в три смены. Я в этом абсолютно уверен, профессор.

Три смены! Якоби взглянул на пилота. Если он уговорит людей работать вместо двух смен три, а это двадцать четыре часа вместо шестнадцати, то они могут все успеть. Конечно, это приведет к большим затратам и увеличит расходы. Но об этом Якоби будет думать в последнюю очередь.

Самолет продолжал снижаться. Вода становилась все ближе и ближе. Только теперь можно было заметить, с какой скоростью летит самолет. И вот впереди появилась коса Абу-Симбел.

Это зрелище всегда поражало. После полуторачасового полета над пустынным морем песка вдруг возникало громадное поселение «золотоискателей»: краны, экскаваторы, машины, улицы, дома, палатки и бараки. Все это казалось хаотично разбросанным по пустыне. Салах летел по привычной траектории: со стороны реки, прямо возле храма, так что, казалось, до колоссов можно было достать рукой. Потом он поднимал самолет над громадным лагерем строителей и забирал немного вправо.

Под ними промелькнули антенны радиостанции, баки водонапорной башни и дизельная электростанция, над которой днем и ночью висело сизое облако выхлопных газов. Пилот направил машину чуть влево и, подняв клубы пыли, приземлился на узкой взлетно-посадочной полосе. Самолет остановился у длинного барака, на крыше которого торчала пара радиоантенн.

Якоби все еще оставался в своем кресле. Он думал. Наконец очнулся и обратился к пилоту;

– Садах, ты прав. Мы не сдадимся, мы продолжим рабы ту. И мы это сделаем!

6

Камински все-таки пришлось провести ночь в госпитале – врач настояла. Правда, его не пришлось долго уговаривать. Но немец обманулся в своих ожиданиях: утренний осмотр провел доктор Гeopr Хекман – начальник госпиталя в Абу-Симбел. Энергичный мужчина, скрывавший свою неуверенность за высокомерием. Хекман считал, что Камински ночевать в госпитале было вообще необязательно: он мог уйти и явиться только через неделю, чтобы снять швы.

Когда Камински уже собрался, дверь распахнулась и появился Сержио Алинардо с бутылкой виски в руке. Алинардо сказал несколько красивых слов, но не стал рассыпаться в извинениях за вчерашнее происшествие. У него и в мыслях не было так травмировать Камински, и он хотел остаться ему другом. С этими словами он протянул немцу бутылку виски.

Камински не знал, как вести себя в этой ситуации. Подумав, он взял бутылку. А что еще оставалось делать?

– Хорошо. Я не злопамятный.

Его слова обрадовали энергичного итальянца. Он подпрыгнул и ударил Камински по плечу так, что у того разболелась вчерашняя рана.