Тайна сибирской платформы - [17]

Генерал стоял, устало опустив плечи, и задумчиво смотрел на противоположный берег. Ветер трепал его длинные каштановые волосы.

— Когда-нибудь возмездие придет и к англичанам: ведь колесо истории не стоит на месте, — голос Христиана Левета звучал глухо и взволнованно. — Я не знаю, кто повернет его тогда — потомки ли уничтоженных нашими предками коренных негритянских племен, или кто-нибудь другой. Но это произойдет так же неизбежно, как неизбежен каждый день восход солнца, как всякий раз после его восхода неизбежно голубым остается небо. Прощайте!

…Рано, в семь часов утра, англичане начали артиллерийский обстрел лагеря. Спустя три часа все было кончено. Буры отбили девять атак британской кавалерии. Но когда в десятый раз рассвирепевший лорд Эксли, командующий английскими войсками, сам повел на «этих проклятых мужиков» два эскадрона королевских уланов, с бурских позиций не сделали ни одного выстрела — все защитники лагеря были перебиты.

В прозрачном утреннем воздухе медленно расплывался пороховой дым. Было необычно тихо. Свежий речной ветер шевелил изорванные картечью одежды на телах убитых. Над трупами, радуясь богатой добыче, уже парили стаи хищников. В ослепительно голубом небе неподвижно застыло багровое солнце.

Лорд Эксли в сопровождении уланских офицеров объезжал бурский лагерь. В одном месте он остановил коня. В окружении не менее полутора десятков англичан лежал генерал Христиан Левет, сжимая в руках обломок сабли.

— Похороните всех буров так же, как и наших солдат, — приказал Лорд Эксли. — Надо уважать храбрость противника.

Вечером начальник похоронной команды доложил через адъютанта лорду Эксли, что среди трупов убитых буров найден один тяжело раненный солдат, на груди у которого могильщики случайно (при этих словах лорд Эксли усмехнулся) обнаружили золотой медальон чеканки петербургского Монетного двора.

— О, это интересно! — поднял брови лорд Эксли. — Русский наблюдатель? Обыщите-ка его еще раз, да получше. Не найдется ли на нем какой-нибудь метки русского генерального штаба?

Надежды лорда Эксли не оправдались. При обыске на теле неизвестного русского был найден зашитый в нижнее белье членский билет Русского императорского географического общества на имя доцента кафедры минералогии Петербургского университета Павла Лугова. При вторичном осмотре медальона было обнаружено, что он имеет двойное дно, из-под которого был извлечен женский портрет и пучок неопределенных засохших цветов.

На всякий случай, для полного выяснения всех обстоятельств, раненый русский был отправлен в сопровождении фельдшера и усиленной охраны в Кейптаун.

Подозрительность лорда Эксли спасла Павлу Ивановичу жизнь. От большой потери крови и от тяжелой дороги Лугов не приходил в сознание, но сопровождавший его английский военный лекарь делал все, чтобы не дать ему умереть.

Если бы во двор русского консульского дома в Кейптауне привезли живого Александра Македонского, князь Болховитинов и то удивился бы меньше, чем тогда, когда увидел на английской повозке покрытое красной армейской шинелью безжизненное тело Павла Ивановича.

Но князь, естественно, и виду не подал, что удивлен присутствием Лугова в Африке. Выслушав объяснения обстоятельств, при которых было обнаружено тело русского на берегу Оранжевой реки, Болховитинов подтвердил, что раненый действительно является петербургским ученым Павлом Луговым, три года назад приехавшим в Африку в научную командировку на алмазные месторождения. Факт же нахождения Лугова в отряде Левета князь объяснил чистым недоразумением, которые, как недвусмысленно намекнул Болховитинов, в последнее время особенно часто случаются в Южной Африке.

Как ни интересовал англичан русский ученый, найденный среди трупов последних солдат «разбойника Левета», они, стараясь всячески уменьшить внимание мировой общественности к англо-бурской войне, решили не поднимать шума вокруг Лугова, сведя все дело к недоразумению. Павла Ивановича передали в распоряжение русского консула, выразив при этом мнение о нежелательности дальнейшего пребывания мистера Лугова в Кейптауне.

На этот раз князь Болховитинов мог не сомневаться, что Павел Иванович вторично останется в Африке. Он лично наблюдал за тем, как вносили на пароход, следовавший до Стамбула, носилки, на которых лежал так и не пришедший в сознание Лугов. Расходы прислуге были оплачены до самой Одессы.

Темной ночью, протяжно крича гудком, пароход вышел из бухты Столовой горы, увозя Павла Ивановича Лугова после трехлетнего пребывания в Южной Африке. Вместе с его сопроводительными бумагами плыл и казенный пакет, в котором лежало шифрованное донесение князя Болховитинова о «петербургского доцента Павла Лугова в Южной Африке научной деятельности».

…Через три месяца Лугова доставили в Петербург и, не завозя домой, положили в отдельную палату военного госпиталя городского гарнизона. На вопрос, чем вызван такой строгий медицинский режим, главный врач госпиталя, к которому обратился Лугов во время обхода, ответил:

— Исключительно заботой о вашем скорейшем выздоровлении, господин Лугов. — И печально улыбнулся.