Тайна шкатулки с драгоценностями - [11]

Разговор нас сильно разочаровал. У всех сложилось впечатление, что помощник капитана хотел не столько расследовать случившееся, сколько снять с членов команды все подозрения. К тому же его рассуждения были не вполне убедительны. Любой моряк мог потерять пуговицу и пришить на ее место другую.

— Я думаю, помощник постарается замять это дело, — выразил общее мнение Бифштекс. — Он не станет утруждать себя поисками недостающей пуговицы и, уж конечно, не решится беспокоить расспросами пассажиров. Придется разбираться самим!

— Вот именно! — поддержал я товарища. — Мы обязательно должны найти этого мерзавца! Я бы забыл полученную от него оплеуху, но никогда не прощу того, что он хотел убить Кафи!

Нашу оживленную беседу прервало появление Соланж.

Если бы вы только знали, как я перепугалась ночью! — воскликнула она. — Откуда вы идете? От помощника?

Мы обо всем ему рассказали. Он уверен, что тот, кого мы ищем, не может быть членом команды.

Кстати, я навела справки об этом матросе. Он и в самом деле увлекается радио. Даже вступил в международный клуб радиолюбителей.

Он знает какие-нибудь иностранные языки? — Да.

Какие?

— Мне сказали, что он долго жил в Северной Африке, поэтому наверняка знает арабский.

Теперь я был почти уверен, что позапрошлой ночью незнакомец во время радиопередачи говорил по-арабски.

— У него есть синий китель, как у других моряков?

— В свободное от службы время он действительно надевает похожую на китель синюю куртку с золочеными пуговицами. Вы его подозреваете?

— Мы просто хотим выяснить, кто сбросил собаку в море. И совершенно ясно, что от помощника капитана помощи ожидать не приходится. Не могли бы вы сказать…

Договорить мне не удалось. К нам подошел дежурный по палубе и все с той же слащавой любезностью осведомился, вполне ли мы оправились после ночных волнений. Я машинально взглянул на его куртку. Все пуговицы были на месте, однако это ничего не значило. Такой человек, конечно, не появился бы на людях, не приведя предварительно в порядок свою одежду. Я наклонился к нему, пытаясь разглядеть, какой формы якоря на его пуговицах. Он перехватил мой взгляд и недоуменно опустил глаза, стараясь понять, что же необычного я заметил в его одежде.

Он был слишком хорошо вышколен, поэтому ни о чем не спросил, а лишь расстегнул куртку, снова аккуратно ее застегнул, поклонился и отошел. При этом он вовсе не выглядел смущенным.

Я недоумевал, зачем ему понадобилось подходить к нам. Сделал он это из обычной вежливости или хотел убедиться, что мы его не узнали?

БРИЛЛИАНТЫ ЕГИПТЯНКИ

Когда мы вошли в столовую, взгляды всех присутствующих обратились ко мне. Пожилая англичанка даже встала из-за стола, чтобы пожать мне руку и поздравить с благополучным окончанием ночного происшествия. При этом она несколько раз воскликнула:

— What a brave fellow!.. Какой храбрый юноша!

Я был тем более смущен, что вовсе не считал себя героем. Мой поступок скорее заслуживал порицания. Я необдуманно бросился в воду, доставив немало хлопот капитану нашего судна. Теперь мне ничуть не хотелось вспоминать об этом купании. Единственное, о чем я думал, — скорее разыскать недоброжелателя Кафи.

За обедом мы строили планы поисков таинственного незнакомца. Но сначала нужно было решить вопрос: был* ли неизвестный, набросившийся на меня с кулаками, и негодяй, пытавшийся утопить пса, одним и тем же лицом?

Нисколько в этом не сомневаюсь! — убежденно заявил Стриженый. — Хорошо бы разыскать его рацию, но для этого пришлось бы обшарить три сотни кают. Одним нам не справиться!

Ты прав, — кивнула Мади. — И помощник капитана едва ли согласится нам помочь. Пассажирам наверняка бы сильно не понравилось, если бы их стали обыскивать.

Может, попросить Соланж? — предложил Гий. — Она хорошо к нам относится, а заходить может куда угодно.

Не стоит злоупотреблять ее любезностью, — отрезал Сапожник. — К тому же ей явно не понравилось то, что мы подозреваем этого матроса.

Дежурный по палубе! Наши мысли все чаще обращались к нему. Как установить за ним слежку? Впрочем, полной уверенности, что именно он — этот таинственный радиолюбитель, у нас не было. Однако, кто бы им ни оказался, было совершенно очевидно: после случившегося он не станет выходить на связь из помещения для перевозки животных, а подыщет для этого другое место. На большом теплоходе это не составит для него особого труда.

— Я придумал! — вскричал Сапожник. — Ночью мы спрячемся поодиночке по всему судну. На кого-нибудь этот мерзавец обязательно наткнется!

И в самом деле, это представлялось единственно правильным решением. Мы принялись обсуждать, где лучше устроить наблюдательные посты. Когда же обед был завершен (шел уже четвертый час), поднялись на палубу. Первым, кого мы там увидели, был все тот же матрос, переходивший от пассажира к пассажиру и предлагавший свои услуги, видимо, в надежде на щедрые чаевые. Он фазу же направился в нашу сторону и спросил:

— Надеюсь, обед вам понравился?

Потом осведомился, как поживает наша овчарка (он назвал ее «чудесной собачкой»), как будто это его на самом деле интересовало. Чтобы проверить его реакцию, Стриженый задал вопрос о работе судовой радиорубки. Матрос пробормотал в ответ что-то невразумительное и отошел, сославшись на неотложные дела.