Тайна Санта-Виттории - [5]
«Зимние туманы снова наползли. Ха! Новый рекорд!»
Священник ненавидел туманы. Из-за них он и забрался сюда — на самый верх колокольни. Однажды он почувствовал, что в его легких завелась плесень, которая впитывает влагу как губка, и тогда, бросив богатый приход на севере Италии, он подыскал себе это нищенское местечко, чтобы спастись от сырости северной зимы.
«А как у вас тут с туманами? — спросил он. — Туманы у вас бывают? Есть ведь и в горах городки, подверженные туманам».
Члены приходского совета поглядели друг на друга с недоумением: туманы? Они и слова такого не слыхали.
«Ну, зимой иногда случается туман, — произнес наконец один из них. — Дня два-три, от силы неделю. Так вы, верно, сможете уехать куда-нибудь на недельку-то».
«Я очень боюсь, как бы у меня не отсырели легкие», — сказал Полента.
Первый год все шло хорошо, а на второй год зимние туманы поползли вверх с низин и соскользнули вниз с высоких гор — и это длилось с октября но апрель. И вместе с туманами в душу священника закралась горечь, и из года в год она укоренялась там все глубже и глубже. На свои кровные деньги он отремонтировал старинную колокольню на Народной площади и хорошим сухим деревом обшил изнутри стены комнаты, в которой когда-то помещались дозорные. Вершина колокольни плавала над пеленой тумана, и вот много лет назад пастырь забрался туда наверх, оставив внизу свое стадо.
Поселившись на колокольне, священник спускался вниз раз в неделю, чтобы отслужить мессу (отпраздновать смерть Иисуса Христа, неизменно пояснял каменщик Баббалуче), а если потребуется, прочитать отходную и совершить погребение — два обряда, которые, как говаривали люди, Полента всегда отправлял с большой охотой. Имя его все давно позабыли, и это вполне устраивало священника. «Полента» — название простого грубого блюда из пшеничных зерен, крестьянская еда, распространенная на севере Италии. Здесь у нас считают, что это корм для свиней.
Вторично подойдя к окну, священник был немало удивлен, увидав, что велосипед уже свернул с Речного шоссе и продвигается по проселку, ведущему к подножию горы и тропе наверх. Выглянула луна, и пронизанные лунным светом пласты тумана заколыхались над городом, словно светящиеся знамена, но это зрелище вызвало в священнике лишь еще большее омерзение. Когда велосипед скрылся из глаз, утонув в тени гор, там, где дорога была уже не видна с колокольни, Полента возвратился к прерванному занятию.
Несколько странное было это занятие для священника. При жизни Поленты никто не знал, что он этим занимается, а когда священник скончался, все были очень поражены и пристыжены — ведь они всегда недолюбливали его и презирали, чему, впрочем, он, быть может, сам был отчасти виной. Занимался же он вот чем: восполнял пробелы в Большой Книге записей браков, рождений и смертей города Санта-Виттория, стремясь воссоздать историю города и его обитателей. Одни считают, что Полентой в этом случае руководили добрые чувства, которые он просто не умел выразить, другие же полагают, что этот труд был нужен ему, чтобы не скатиться к грубому, чисто крестьянскому образу жизни — участь, постигшая многих переселившихся из долины сюда, в горы. Впрочем, это явствует из самой Книги записей. Молодые священники прибывали сюда, и в течение некоторого времени Книга пополнялась записями рождений и смертей; однако с каждым годом записи становились все короче и появлялись все реже, пока наконец не иссякали вовсе на многие годы, а если какая-нибудь запись и появлялась вдруг, то уж разобрать ее было просто невозможно: молодой священник превращался к тому времени в старого крестьянина.
Работал Полента без увлечения. Фабио делла Романья, единственный из всех жителей Санта-Виттории учившийся в университете, утверждал, что священник, будучи крайне озлоблен и упрям, просто не мог, взявшись за дело, не довести его до конца. Быть может, это и так, но в ту памятную ночь Полента сделал открытие, немало позабавившее и даже взволновавшее его. Он заметил, что, взяв наугад из любого столетия какую ни попало страницу записей рождений, крещений, бракосочетаний и смертей, а затем еще одну — на столетие раньше юга позже — и сличив их друг с другом, невозможно было определить, откуда взята одна и откуда — другая. В эту ночь перед ним лежали три страницы: одна относилась к 1634 году, другая — к 1834-му и третья — к 1934-му.
На всех страницах стояли одни и те же имена. Те же самые имена — и первые и вторые — и те же самые фамилии. Те же самые люди рождались на свет, сочетались браком и умирали, и те же самые дети принимали крещение, потом конфирмацию, а потом отправлялись к праотцам тем же старым испытанным путем. Остальной мир мог на протяжении столетий претерпевать различные изменения, но все это не получило никакого отражения в истории города Санта-Виттория.
Священник взял на себя труд подсчитать, сколько жителей носило фамилию Пьетросанто. В 1634 году в Книгу было занесено сорок шесть человек с такой фамилией. Три столетия спустя в Санта-Виттории насчитывалось тридцать восемь Пьетросанто, но в это число не попали трое ушедших на войну и пропавших без вести. После всех войн, болезней, мора и глада, пожаров, оползней, междоусобиц и кровавой мести, не прекращавшихся в течение трех столетий, после наводнивших страну желтовато-зеленых мундиров американских солдат, количество Пьетросанто в городе сократилось на пять человек («Спасибо господу богу и за то!» — сказал бы тут каменщик Баббалуче), и при этом почти все оставшиеся Пьетросанто жили в тех же самых домах, на тех же самых улицах и отдыхали в тени тех же самых деревьев — такие же солидные, дородные и такие же упрямые и тупоголовые, как все в их роду.
Р. Крайтон повествует о тяжком труде рабочих-шахтеров в Шотландии в конце XIX века, об их борьбе за свои права.В романе «Камероны» нашли отражение семейные предания и легенды о жизни шотландских рабочих. Поначалу он развивается в жанре семейной хроники, повествуя о судьбе нескольких поколений шотландских шахтеров. Однако постепенно роман перерастает границы «семейного» жанра. История рабочей семьи становится частью истории, судьба Камеронов тесно переплетается с важнейшими социальными конфликтами эпохи.
О чем шушукаются беженцы? Как в Сочи варят суп из воробья? Какое мороженое едят миллиардеры? Как это началось и когда закончится? В «Библии бедных» литература точна, как журналистика, а журналистика красива, как литература. «Новый завет» – репортажи из самых опасных и необычных мест. «Ветхий завет» – поэтичные рассказы про зубодробительную повседневность. «Апокрифы» – наша история, вывернутая наизнанку.Евгений Бабушкин – лауреат премии «Дебют» и премии Горчева, самый многообещающий рассказчик своего поколения – написал первую книгу.
Последние два романа Александра Лыскова – «Красный закат в конце июня» (2014 г.) и «Медленный фокстрот в сельском клубе» (2016 г.) – составили своеобразную дилогию. «Старое вино «Легенды Архары» завершает цикл.Вот что говорит автор о своей новой книге: «После долгого отсутствия приезжаешь в родной город и видишь – знакомым в нём осталось лишь название, как на пустой конфетной обёртке…Архангельск…Я жил в нём, когда говорилось кратко: Архара…Тот город навсегда ушёл в историю. И чем дальше погружался он в пучину лет, тем ярче становились мои воспоминания о нём…Бойкая Архара живёт в моём сердце.
Есть на свете такая Страна Хламов, или же, как ее чаще называют сами хламы – Хламия. Точнее, это даже никакая не страна, а всего лишь небольшое местечко, где теснятся одноэтажные деревянные и каменные домишки, окруженные со всех сторон Высоким квадратным забором. Тому, кто впервые попадает сюда, кажется, будто он оказался на дне глубокого сумрачного колодца, выбраться из которого невозможно, – настолько высок этот забор. Сами же хламы, родившиеся и выросшие здесь, к подобным сравнениям, разумеется, не прибегают…
В третьем томе четырехтомного собрания сочинений японского писателя Кобо Абэ представлены глубоко психологичный роман о трагедии человека в мире зла «Тайное свидание» (1977) и роман «Вошедшие в ковчег» (1984), в котором писатель в гротескной форме повествует о судьбах человечества, стоящего на пороге ядерной или экологической катастрофы.
Олег Николаевич Михайлов – русский писатель, литературовед. Родился в 1932 г. в Москве, окончил филологический факультет МГУ. Мастер художественно-документального жанра; автор книг «Суворов» (1973), «Державин» (1976), «Генерал Ермолов» (1983), «Забытый император» (1996) и др. В центре его внимания – русская литература первой трети XX в., современная проза. Книги: «Иван Алексеевич Бунин» (1967), «Герой жизни – герой литературы» (1969), «Юрий Бондарев» (1976), «Литература русского зарубежья» (1995) и др. Доктор филологических наук.В данном томе представлен исторический роман «Кутузов», в котором повествуется о жизни и деятельности одного из величайших русских полководцев, светлейшего князя Михаила Илларионовича Кутузова, фельдмаршала, героя Отечественной войны 1812 г., чья жизнь стала образцом служения Отечеству.В первый том вошли книга первая, а также первая и вторая (гл.
Книга «Ватиканские народные сказки» является попыткой продолжения литературной традиции Эдварда Лира, Льюиса Кэрролла, Даниила Хармса. Сказки – всецело плод фантазии автора.Шутка – это тот основной инструмент, с помощью которого автор обрабатывает свой материал. Действие происходит в условном «хронотопе» сказки, или, иначе говоря, нигде и никогда. Обширная Ватиканская держава призрачна: у неё есть центр (Ватикан) и сплошная периферия, будь то глухой лес, бескрайние прерии, неприступные горы – не важно, – где и разворачивается сюжет очередной сказки, куда отправляются совершать свои подвиги ватиканские герои, и откуда приходят герои антиватиканские.