Тайна - [4]

— Я умираю! — сдерживая рыдание, произнес Эдвин. — Я умираю!

— Нет, ты не умираешь. Но тебе сейчас, пожалуй, немного больно. И будет больно еще какое-то время.

К счастью, день выдался теплый, и мужчины быстро высыхали на солнце, одновременно пытаясь помочь пострадавшему. Однако это было не просто, потому что он все время пронзительно кричал от любых прикосновений к телу.

— Ну, наконец, — воскликнул Вемунд Тарк. — Я вижу батрачку, скачущую так прытко, как будто дьявол наступает ей на пятки.

Ульф взглянул на тропинку.

— Это никакая не батрачка, а моя дочь, — сухо промолвил он.

Вемунд недоуменно смотрел на приближающуюся быстро, как вихрь, фигурку. Ее густые ненапудренные волосы развевались как грива, и она сидела верхом так, что при порывах ветра юбка задиралась, обнажая ее ноги. И это дочь владельца усадьбы?

— Извините, — пробормотал он, — я ошибся.

Ульф тайком усмехнулся. Элизабет поступает так, как хочет, что приводит в отчаяние ее мать. Но она — честная и безупречно порядочная девушка.

— Во всяком случае, ездить верхом она определенно умеет, — процедил сквозь зубы Вемунд. — И без седла и сбруи!

Элизабет изящно спрыгнула с лошади, не доехав до цели, и последний отрезок преодолела бегом. Она упала на колени перед бледным, как смерть, Эдвином и взглянула на его раны.

— Нам кажется, что он и руку сломал, — сказал ее отец.

Элизабет потрогала его руку.

— Нет, просто вывихнуто плечо. Секунду… Отец, подержи здесь!

Резким рывком она вправила плечо на место. Эдвин заорал во все горло и потерял сознание.

Вемунд Тарк задрожал, приглушенно издав: «Не дай Бог!».

Он никогда на своем веку не видел, чтобы женщина обладала такой силой.

— Да, вы многое можете, — сказал он удивленно, обращаясь к Элизабет.

Она даже не взглянула на него.

— Прадедушка Ульвхедин научил меня. А потом тетушка Ингрид. Именно я унаследую сокровище Людей Льда после нее, потому что после них нет ни одного проклятого или избранного.

Вемунд вопрошающе посмотрел на Ульфа, но у того не было времени на объяснения.

— Возьми его крепко за ноги, — сказала Элизабет.

Толпа мужчин, стоявших вокруг, как будто издала испуганный вздох, и никто ее не послушался.

— Может, не стоит, чтобы дама… — начал было Вемунд Тарк.

— Да не будьте же глупцами! — взвизгнула нетерпеливая Элизабет. — О чем мы спорим — о жизни юноши или о моей порядочности? Ее я полностью контролирую, это я могу обещать.

— Элизабет справлялась и с гораздо более сложными случаями, чем этот, — сказал, как бы извиняясь, Ульф, стягивая с Эдвина штаны. — Она очень мечтает стать лекарем, но она им, естественно, не станет. Отчасти потому, что она женщина, и еще потому что она однажды станет владелицей усадьбы. А пока она мается от скуки, не так ли, Элизабет?

— Я мечтаю получить такую работу, чтобы можно было заниматься чем-то разумным, — произнесла она, обрабатывая рану. — Быть домашней девчонкой в усадьбе с такими трудолюбивыми родителями и с таким количеством батраков означает пребывание в праздности. А это раздражает меня! Держи теперь здесь, слышишь, — сказала она, обращаясь к Вемунду. — Прижми края раны друг к другу!

Он подчинился, не произнеся ни слова.

Элизабет бросила взгляд на его руки. Они обращали на себя внимание. Большие, сильные и огрубевшие от солнца и непогоды, но вместе с тем длинные и жилистые, с чувствительными пальцами.

Наконец она выбрала время, чтобы взглянуть на владельца этих рук. Он не был обычным сплавщиком леса или батраком, это она поняла сразу. Его внешность свидетельствовала о воспитанности и культуре. Ярко-голубые глаза изучающе рассматривались ее. У него был красивый рот. Элизабет была очарована его мужественным благородным лицом.

Конечно, это был столь нелюбимый матерью Вемунд Тарк.

Но что же скрывали эти глаза? Какая ужасная бездна таилась в сознании этого человека? Откуда столько горечи на столь молодом лице?

Элизабет Паладин не была ни проклятой, ни избранной. Она была обычной девушкой — но то, что она принадлежала к роду Людей Льда, не вызывало ни малейших сомнений. По характеру она больше всего походила на Сесилию и Виллему или, быть может, на Ингрид в молодые годы, но в отличие от них она была скромна и застенчива.

Ее смущение усилилось, и она покраснела от пристального взгляда Вемунда Тарка. Наклонившись, она машинально стащила с Эдвина штаны и нервно прикрыла его.

— Я должна зашить рану, — пробормотала она. — Пока он без сознания.

Современный врач заплакал бы из-за примитивности и антисанитарных условий хирургии Элизабет. Но на лесосплавщиков все это произвело глубокое впечатление. Некоторые из них даже отворачивались, увидев, как иголка впивается в кожу.

Вемунд не произнес ни слова. Между тем его взгляд, направленный на Ульфа Паладина, был весьма красноречив.

Эдвин очнулся от боли, причиненной уколами, и трое мужчин вынуждены были держать его, пока Элизабет не закончила свое дело. Старик Нильс рыдал, прося у Господа прощения за то, что в венец его творения загонялись иголки. Ему казалось, что «барышня» была ужасно нечувствительной и жестокой.

Наконец она поднялась и тщательно вычистила юбку. Они положили глухо стонущего Эдвина на телегу, которую привел отец. Элизабет кивнула головой и неуверенно улыбнулась, прощаясь с ними. На этот раз она не поехала верхом, а забралась к Эдвину на телегу. Вемунд быстро оказался на месте и помог ей перелезть через край телеги. Элизабет опять не осмелилась встретиться с ним взглядом, на это ей не хватило бесстрашия. Лошадь без седока плелась за ними.