Тайна Рио де Оро - [25]

То, что раньше казалось демонической силой змеи, было в действительности лишь ошибочным видением. Змея, большая любительница маленьких птенцов, подбиралась к гнезду. Птичка-мать встала на защиту своих детей и старалась отвлечь внимание змеи на себя, увести ее от гнезда. Это она, птичка-мать, гипнотизировала, если так можно назвать ее усилия, змею и, как мы видели, проделала это не без успеха. Она концентрировала на себе все внимание змеи, хотя, наблюдая издалека эту драму природы, можно было бы поклясться, что, наоборот, змея своим злым взглядом подавила бедную пташку. В общем тут действовала иная сила, более могущественная, чем все гипнотизирующие взгляды, — материнская любовь.

Вишневский и я, особенно Вишневский, взволнованы до глубины души. Мы открыли источник векового недоразумения и суеверия. Догадываемся: издавна люди наблюдали подобную борьбу змеи и птицы, но истолковывали ее неверно, не понимая истинных причин этой трагической схватки. Они приписывали змеям таинственную силу, особенно в тех случаях, когда птица-мать в своей заботе о птенцах, забывая об осторожности, сама падала жертвой змеи! «Змея загипнотизировала птицу!» — говорили и писали ради сенсации.

Мы возвращаемся в тольдо в понятном возбуждении.

— Кто знает, — говорит Вишневский и глаза его горят вдохновением, — кто знает, может быть, то, что мы пережили минуту назад, окажется самым интересным приключением в нашем путешествии по бразильским лесам.

Медицина на Марекуинье

Пазио натворил дел, представляя меня, как заморского знахаря: индейцы стали приходить ко мне с просьбой вылечить их. В медицине я разбираюсь столько же, сколько примерно волк в звездах, но делаю соответствующую мину и лечу. К счастью, все это несложные болезни, против которых я нахожу лекарства в нашей полевой аптечке.

Вот, например, Циприано — старший сын Тибурцио — жалуется на зубную боль. Я велю ему раскрыть рот и, заметив сгнивший зуб, заливаю его иодином. Пациент радуется, что у него щиплет во рту и, когда я на минуту отворачиваюсь, хочет проглотить иодин.

Через несколько часов он возвращается с новой бедой. Излеченный мною зуб перестает болеть, зато другой вызывает у него нестерпимую боль. Видимо, этот гурман хочет еще раз полакомиться моим иодином, так как не может показать мне второго больного зуба. Просто не знаю, что делать: у нас осталось очень мало иодина, столь необходимого в джунглях. Видя мое колебание, Пазио предлагает:

— Заговорите его!

Заговор, или по-португальски «симпатия», — чрезвычайно популярный в Бразилии способ лечения. Все здесь — как белые, так и индейцы — свято верят в эффективность «симпатии», даже часть колонистов, немцев и поляков, разделяет это мнение. Заговорами лечат самые различные болезни людей и домашних животных. Некоторые известные знахари умеют заговаривать болезни даже на расстоянии. «Симпатия», как правило, сопровождается сложными обрядами, но бывают и такие знахари, которые лечат лишь внушением.

— Заговорите! — советует мне Пазио и смеется.

— Даже и не подумаю усугублять их суеверия! Впрочем, все равно не удалось бы!

— Удастся: Циприано верит в ваши способности.

И, не ожидая моего согласия, Пазио обращается к индейцу:

— Послушай, компадре! Тебе оказана необычайная честь. Сеньор сделает тебе «симпатию».

— О, «симпатия»! — восклицает обрадованный индеец.

— Видите, как замечательно действует это магическое слово? — по-польски говорит мне Пазио. — Он уже наполовину вылечен…

— Ладно, но что я должен делать?

— Безразлично, что сделаете. Например, стукните его по шее, ибо бездельник заслужил этого. Или надерите ему уши. Только делайте это серьезно и проникновенно.

После минутного размышления я вытаскиваю карманный электрический фонарик и, приставив его к носу больного, свечу ему прямо в глаза. Потом велю ему открыть рот и засовываю в него половину фонаря, так что бедняга давится и готов вот-вот задохнуться. Чувствую себя в положении паяца: я уже по горло сыт такой «забавой». Но Пазио следит, чтобы я довел «лечение» до конца.

— Вы великолепно делаете это! — с восхищением говорит он и острит. — Вы мастер из мастеров.

В ответ на это я велю пациенту три раза высунуть язык в сторону Пазио, после чего трижды сильно надавливаю на подбородок Циприано и считаю комедию оконченной. Со вздохом облегчения говорю индейцу.

— Хега![22]

— Нао хега![23] — вмешивается Пазио и говорит Циприано. — Теперь пойдешь домой, ляжешь животом на землю и с полчаса не будешь думать ни о чем ином, как только о «симпатии» сеньора. Тогда боль навсегда покинет тебя. Если же подумаешь о чем-либо ином, хотя бы даже на минутку, — утратишь «симпатию».

— Бао! — отвечает Циприано и послушно исчезает в хижине.

Пазио объясняет мне:

— Я велел ему проделать это, чтобы в случае неудачи вина пала на него, а не на вас.

— Ну и хитрая же вы лиса! — поражаюсь я.

Спустя час индеец выходит из хижины и улыбаясь говорит нам, что совершенно выздоровел, потому что и голова и зуб перестали болеть.

— Поздравляю вас, магистр всех медицинских наук! — с деланным почтением обращается ко мне Пазио, а в глазах у него мигают хитрые огоньки.