Тайна Ретта Батлера - [66]

А Джеральд О’Хара продолжал бесшабашно распевать ирландскую песню. Его немного хриплый, гортанный голос был наполнен удалью и счастьем.

Едва смолк голос Джеральда О’Хара, как зазвучал другой — более сильный и мягкий женский голос. Казалось, что слова песни вырываются из какой-то влажной жаркой глубины и стремительно возносятся к немигающим звездам.

Эллен напряглась. Она никак не могла понять, кто же это поет. Но тут до нее дошло — это поет ее верная служанка — Мамушка.

В этой песне было величие и в то же время страдание. Эллен смогла разобрать слова. Мамушка благодарила Бога за то, что он дал жизнь еще одному существу. Ее песня летела к звездам, туда, в небо, где был Бог.

И только один Бог знал, что ждет в этой жизни Кэтти Скарлетт, которая сейчас мирно спала на руках своей матери.

Ведь только он один мог дать человеку счастье или забрать его. Он мог соединить людей и разлучить их, сделать друзьями или врагами. Только его сила управляла их чувствами и желаниями.

Только один он знал, что пройдет еще не один год, и Кэтти Скарлетт, уже познав любовь и горе, встретит Рэтта Батлера.

Только ему было известно, что эти мужчина и женщина созданы друг для друга.

И только Всевышний знал, сколько несчастий встретится на их жизненным пути.

ГЛАВА 11

Рэтту Батлеру, изгнанному из дома отцом, долго пришлось скитаться. Но он ни разу не пожаловался на судьбу.

— Что произошло, то произошло, — любил говаривать он и даже не помышлял о возвращении в Чарльстон.

— Я вернусь, — иногда говорил он друзьям, — лишь тогда, когда разбогатею. Без денег мне в Чарльстоне делать решительно нечего.

Вокруг него всегда увивалась толпа молодых людей, у которых за душой не было ни гроша.

А Рэтт Батлер был щедр и никогда не считал денег. Они или были у него, или их у него не было.

Умение играть в карты пригодилось как нельзя кстати. Еще немного, и Рэтт мог бы сделаться профессиональным игроком, но благородное происхождение и чувство справедливости не позволяли ему опуститься так низко.

Нельзя сказать, чтобы Рэтт избегал сомнительных дел. Но он старался при этом не нарушать неписанного кодекса чести.

Он никогда не опускался до шулерства.

Умение стрелять всегда выручало его в трудную минуту. Теперь уже Рэтт никогда не расставался с двумя шестизарядными револьверами.

Со временем его светский лоск несколько потускнел, но все равно, глядя на него, нельзя было ошибиться. Это был человек высокого происхождения и благородной души.

Тысяча восемьсот сорок девятый год застал Рэтта Батлера в Новом Орлеане. В это время в самом разгаре была золотая лихорадка, и на Запад, на новые земли потянулись тысячи проходимцев или же просто людей, верящих в свою звезду.

И Рэтт Батлер, легкий на подъем, тоже поддался всеобщему порыву. Он двинулся на Запад, туда, где, как ему казалось, его ждет слава и успех.

Но мечты всегда лучше самой прекрасной реальности.

И здесь счастье не поджидало никого. Тут приходилось бороться за свою жизнь, за место под солнцем. Тут правили не власть и закон, а право сильного.

Но и Рэтт Батлер был не из слабых. Он умел быстро приспосабливаться в самых невероятных обстоятельствах, находить свое место в жизни.

Вначале он занимался тем же, чем и в Чарльстоне, и в Новом Орлеане — играл в карты, даже пробовал заняться торговлей.

Но его романтическая душа не позволяла сидеть на одном месте.

Карточная игра была здесь не таким уж безобидным занятием. Подчас во время игры проигравший мог абсолютно спокойно всадить в своего соперника несколько пуль — и местное общество не видело в этом ничего слишком уж зазорного. К тому же, за карточный стол можно садиться, если уверен, что твои противники играют честно. А здесь, на Западе, было больше шулеров, чем честных игроков.

Перспектива остаться в проигрыше никак не устраивала Рэтта Батлера, и со временем он подыскал себе подходящее занятие. Оно конечно было не столь благородным, как его происхождение, но Рэтт решил, что для начала, для того, чтобы обзавестись определенным капиталом, оно вполне ему подойдет.

А случилось это так.

Рэтт Батлер остановился ненадолго в небольшом городке Хендерсон. Наличных у него было не так уж много, но достаточно, чтобы обеспечить себе неделю сносного существования и ставки в игре.

Если на родине Батлера играли в вист, в бридж, то здесь, на Западе, выше покера никогда не поднимались. Особой любовью в этих местах пользовалась игра в кости, именуемая крапс, а также лото, рулетка.

Однако самой распространенной была игра «фараон». Но даже такое простое название не устраивало незатейливых местных картежников. Названию «фараон» они предпочитали название «фаро». Это была игра испанского происхождения, завезенная из Мексики. Она превосходно прижилась во всех городах и селениях и наверное на всем Западе не нашлось бы ни одного картежника, не умевшего играть в фаро. К тому же это была очень несложная игра.

Стол накрывался зеленым сукном и выкладывались лицом вверх в два ряда все тринадцать карт какой-нибудь одной масти. Чаще всего их приклеивали, чтобы они не сдвигались с места. Затем в руках банкомета появлялась прямоугольная коробочка, с виду очень похожая на большую табакерку. Размеры ее были невелики — ровно на две колоды карт. Обычно такая коробочка делалась из серебра.