Тайна пропавшего ученика - [78]

Флинн с бьющимся сердцем во все глаза смотрела на Касима. В голове у неё пронеслась мысль: «Магическая технология требует жертв», – так было написано в инструкции. У неё подступил ком к горлу. Вероятно, это означает, что кто-то должен умереть. Что же больше могло оказаться для мадам Флорет кстати, чем опасная для жизни дуэль в паркуре – и парень, который из-за этого побежит по крышам вагонов?

Вопрос «когда?» больше не стоял.

Быстрее, выше, дальше

– Нам нужно в конец состава. Бегом! – скомандовал Касим, и они с Флинн оставили ошарашенного Стуре в комнате отдыха одного.

В такт постукиванию на стыках рельсов под ногами они мчались через соединительные мостики и по вагонам.

В первом спальном вагоне из ванной комнаты только что вышла Пегс, вытирая рукавом халата остатки зубной пасты в уголках губ. Касим чуть не сбил её с ног, а Флинн, не сумев вовремя затормозить, повалила на пол их обоих.

– Мадам Флорет! – вставая на ноги, выкрикнула она, прежде чем Пегс успела что-либо спросить.

Пегс, затянув потуже кушак своего халата, словно чёрный пояс по карате, молча понеслась вслед за ними к смотровой платформе.

Ночь выдалась свирепой: бушевал ураганный ветер, такой ледяной, как сама зима, в этот час повсюду теснившая осень.

Касим взобрался на шаткие перила и, со скрипом вращая рукоятку, спустил им металлическую стремянку. Флинн, даже не поинтересовавшись, откуда он о ней знает, перегнулась через перила и первой вскарабкалась по ржавым ступенькам наверх.

По обеим сторонам от насыпи деревьев было мало, и всё же Флинн дважды пришлось пригнуться, когда её стегануло ветками. Сидевшие на них вороны с карканьем улетели прочь.

Чем выше Флинн поднималась, тем сильнее ревел ветер – но едва она ступила на крышу, он улёгся, и вокруг неё ощущалось не более чем лёгкое дуновение. Флинн в изумлении зажмурилась. Казалось, она вошла в какое-то иное измерение. Она чувствовала себя как под водой и очень ясно слышала собственное дыхание. «Стефенсон встроил такой специальный защитный механизм, что-то вроде окружающего поезд пузыря», – сказал тогда Фёдор. Очевидно, кто-то включил этот механизм.

И правда: ноги не скользили по крыше, ветки клонились в сторону, а дым был лёгким как паутинка. На какой-то безумный миг Флинн почувствовала себя в безопасности. Над ней проносились порывы шквального ветра – а она ничего этого не ощущала. Она бы не удивилась, если бы ветер смёл с неба все звёзды, рассыпавшиеся в бесконечности яркими точками, как огни под безупречно синим куполом.

– Нахтигаль?! Что тебе здесь надо?

Флинн быстро обернулась. В самом конце вагона, почти у самого края, за которым зияла пропасть, стояла Гарабина. Волосы она стянула на затылке, а очки сидели на кончике носа, словно она только что настраивала стоящий рядом с ней телескоп. На секунду Флинн удивилась, увидев её.

– А почему здесь ты, а не мадам Флорет? – спросила она.

На крышу рядом с ней ловко подтянулся Касим. Пегс нигде не было видно. Неужели смылась?

– Кыш, – Гарабина помахала рукой, словно хотела спугнуть Флинн и Касима с крыши как двух воробышков. – Тут вам не игрушки! Проваливайте спать!

– И ты еще хочешь, чтобы мы спали, когда ты будешь нас уничтожать?! – возбуждённо выкрикнула Флинн. – Ты ведь не прислуга мадам Флорет, Гарабина. Не поддавайся ни на какие уговоры, хорошо?

– Боже ж мой. – Гарабина скорчила гримасу, словно в лице Флинн и Касима перед ней стояли два самых больших недоумка во всей школе. – Вы что, вообще ничего не соображаете? Я сама предложила мадам Флорет проводить исследования, я сама хотела создать магическую технологию, я сама хочу открутить время назад. Мадам Флорет, – она пренебрежительно махнула рукой, – только средство для достижения цели. Она нуждалась в ком-то, кто даст ей надежду, и ради этого была готова предоставлять мне всё, что я хотела: деньги, время, запрещённые записи и разрешение работать здесь, наверху. Без меня у неё не было бы шансов вернуть сестру.

Её слова отдались в ушах Флинн перестуком колёс. Теперь она поняла, где Гарабина пропадала каждую ночь: она занималась исследованиями здесь, на крыше. И мадам Флорет не только ей это позволяла, но ещё и прямо-таки благодарила за это.

– Я же тебе говорил, – шепнул Касим, – что ханки те ещё симпатяги.

В душе Флинн росла ярость.

– Я не понимаю, – сказала она. – Для чего это всё? Зачем ты занимаешься исследованиями, если тебе плевать на мадам Флорет?

Гарабина подняла руку, словно собиралась пригладить волосы, как она делала всегда, когда была довольна собой.

– Зачем? – повторила она. – А почему бы и нет? Вопрос «зачем» мы в науке себе не задаём. Здесь речь не о сомнениях и размышлениях, а о том, чтобы прыгнуть быстрее, выше, дальше. Кто ищет предлог, тот найдёт тысячу оснований, чтобы ничего не делать. – Увидев по лицу Флинн, что та ничего не понимает, она гневно воскликнула: – У меня есть все данные для того, чтобы однажды изменить мир! Какой мне смысл изучать правила поведения за столом или обсуждать с Даниэлем, как писать письма?

– Ну, – шагнув к ней, сказал Касим, – может, для тебя есть смысл в чувстве ответственности. Если уж ты такой гений, каким представляешься, то и ответственность на тебе большая.