Тайна проклятия - [57]

— Ну что же, господин адвокат, — нарушил долгую паузу офицер ФСБ, одёрнув свою безукоризненно выглаженную форму, — давайте говорить открыто. Я знаю, что вы собой представляете. На вас у меня есть много материала и доказательств. Не знаю, как вам это удаётся оборачиваться в других людей, но зато я знаю, от кого к вам перешла такая способность. Думаю, что ваши родители не одобрили бы такого покровителя. Отец же у вас, если мне не изменяет память, священник?

Юродивый промолчал. Он не собирался даже обсуждать с офицером госбезопасности свои сверхспособности, не говоря уж об их официальном признании. Он требовал только одного: разъяснить ему причину задержания. Он не смог воспользоваться своими возможностями, чтобы избежать ареста, по двум причинам. Во-первых, с ним была Алёна, которую он не мог бросить одну, а во-вторых, его личность была установлена, и давать в руки спецслужб дополнительные аргументы к тому чтобы объявлять на него охоту он не хотел.

— Твоя встреча с журналисткой Рощиной проходила полностью под нашим наблюдением, — повышая тон, недовольный, что его игнорируют, перешёл на «ты» старший офицер, — нами записано на видео, что с тобой происходит в туалете ресторана. Как ты оборачиваешься покойным телеоператором, а потом обратно. Но это «цветочки», а то, что ты обернулся Президентом страны при недавнем сносе дома, — это уже акт, направленный на подрыв государственной безопасности. Теперь, имея видео в ресторане, нам уже несложно доказать твоё оборачивание в Президента, а это автоматически делает тебя лицом, подрывающим или стремящимся к смене государственной власти. За этими же формулировками следует только одно — твоя ликвидация.

— Без суда? — недоверчиво переспросил адвокат.

— Какой суд? Для этого у нас есть лицензии на ликвидацию государственной угрозы, — вполне серьёзно разъяснил подполковник. — А ты представляешь реальную угрозу. Думаешь, Президент не подпишет твою ликвидацию, просмотрев представленные нами материалы?

— А что, дать согласие должен Президент? — удивился адвокат, впервые слыша про такие государственные тайны.

— Если официально — то да, — кивнул СС — Но бывает, мы и сами отстреливаем, находясь в чрезвычайных обстоятельствах. Бешеных собак ведь отстреливают по факту выявления, а не идут за разрешением в муниципалитет.

— Значит, у меня нет шансов, — грустно констатировал адвокат.

— Нет, — резюмировал собеседник, но затем, через долгую томительную паузу, продолжил: — Хотя если вы согласитесь на сотрудничество с нами и подпишете кое-какие документы, то, я думаю, сможете избежать гибели.

— Значит, и бешеная собака бывает нужна, — усмехнулся адвокат, — чтобы набрасываться на тех, кому ей укажут.

— Немного примитивно, но в принципе верно, — не стал отпираться подполковник.

— И когда я должен ответить? Сейчас?

— Да, — кивнул СС, — в противном случае добро пожаловать в «одиночку»!

— Я должен подумать.

— Хорошо, у вас сколько угодно времени, — усмехнулся наследник Дзержинского. — Увести задержанного.

По его вызову пришёл конвоир и повёл адвоката в одиночную камеру. Неожиданно Иванов заметил у себя на погоне невесть откуда взявшегося маленького паучка.

— Это ещё что за новости? — удивился офицер, стряхивая с себя непрошеного визитёра.

Пока Юродивый шёл по нескончаемым коридорам, он лихорадочно соображал, пытаясь найти выход из непростой ситуации. Он понимал, что в той камере, куда его поместят, 24 часа в сутки будет работать видеокамера и за происходящим в камере у монитора будет следить специально приставленный сотрудник, поэтому он решил начать действовать раньше. Он знал, что в любом следственном изоляторе существуют отстойные камеры, так называемые «шлюзы», через которые тюремная охрана передаёт арестованных по цепочке. Вот и сейчас, как только его закрыли в тесном, словно гробу, боксе, где нельзя было встать и приходилось находиться в сидячем положении, Юродивый не мешкая запустил трансформацию…

…Алёну допрашивал молодой офицер, который командовал их задержанием в кафе. Пётр Трофимович Дроздов, как представился он. С момента последней встречи он совсем не изменился. Был высокомерен, хамоват. Говорил полунамёками. Создавалось впечатление, что он хочет выяснить у неё, что ей известно об адвокате Соболеве, но при этом задавал какие-то наводящие вопросы, из которых девушка не могла взять в толк, что же он хочет о нём узнать.

— Какие у вас отношения с Соболевым? — начал задавать бестактные вопросы офицер ФСБ. — Вы спите с ним?

— Какое право вы имеете лезть в мою личную жизнь? — возмутилась девушка.

— Очень простое. Он представляет серьёзную опасность для нашего общества, и поэтому мы будем выяснять любые нюансы, связанные с этим человеком. — заверил её Пётр Трофимович.

— Тогда я вас огорчу тем, что эти нюансы, как вы изволили выразиться, для меня личная жизнь, — поправила его девушка. — А свою личную жизнь я с посторонними людьми не обсуждаю.

— Тогда тебе, девочка, нужно кое-что посмотреть, чтобы ты наконец поняла, что посторонние люди иногда становятся ближе и дороже тех, которых жертвы преступления считали самыми близкими, — скривился в ироничной ухмылке молодой офицер. — А особенно это проявляется когда мы избавляем потенциальных жертв от маньяков, убийц и другого рода извращенцев.