Тайна предсказания - [12]

Леберехт, выслушав Кристофа, обозвал его тупой деревенщиной, которая никогда не видела бургундских произведений искусства. Слово за слово — и скоро оба, схватив друг друга за волосы, сцепились подобно дворовым псам. Парни так колотили друг друга, что брызнула кровь.

Софи, привлеченная криками и шумом, кинулась между ними, чтобы положить конец драке. Леберехт потребовал, чтобы сестра отошла в сторону и не мешала ему, ибо он хочет убить этого болвана. Но Кристоф, равный по силе противнику, схватил хрупкую девушку и обеими руками толкнул ее. Позже Леберехт утверждал, что иезуит нарочно это сделал. Как бы там ни было, Софи потеряла равновесие и кубарем скатилась с крутой лестницы, несколько раз перевернувшись. Издав при этом тоненький высокий вскрик, как молодые свиньи перед забоем, она осталась лежать на полу прихожей, подогнув под себя ноги и распростерши обе руки, как Господь наш Иисус на кресте.

Леберехт наблюдал за этой сценой с широко распахнутыми глазами, следя за каждым движением сестры во время ее падения. Теперь он стоял как вкопанный, не в состоянии поспешить на помощь Софи, которая лежала как мертвая.

Глава II Страсть и инквизиция

Хотя хирург отказался от нее, Софи, к всеобщему изумлению, уже на следующий год впервые снова встала на ноги. Она чудом пережила падение с лестницы и пришла в себя после двухдневного бесчувствия. Но понадобилось более полугода, чтобы срослись семь разных переломов и Софи, набравшись сил, смогла самостоятельно передвигаться.

Это происходило не без осложнений, поскольку у девушки после ужасного падения, не оставившего, впрочем, внешних повреждений, при выздоровлении обнаружился странный симптом. Об этом недуге (если его вообще можно так называть) в труде личного врача кайзера Карла, Андреаса Везалия, "De humani corporis fabrica" сказано, что встречается он лишь у одного из пяти миллионов людей и не имеет названия. Андриес ван Везель (таково его настоящее имя) в бытность свою хирургом в Падуе похитил труп повешенного и препарировал его, что было сделано не для развлечения других, как это принято в Италии, но для познания анатомии. Этот фламандский врач авторитетно утверждал на латыни, что в человеческом мозгу имеется необыкновенная железа, способная управлять ростом. Падение или внешнее повреждение вполне могут быть причиной того, что человек, рожденный с нормальными пропорциями, в одном случае может превратиться в карлика, а в другом — стать гигантом.

Именно последнее случилось с несчастной Софи: несмотря на все молитвы миниатюрной Деве Марии, она вдруг снова начала расти, хотя давно оставила позади юность, которой это обычно свойственно. Она росла вширь и ввысь, став жертвой злой шутки природы. Из нежной девочки Софи, которую некогда называли Фиалочкой и которая смотрела на Леберехта снизу вверх, выросла гигантская бабища. Она была крупнее самого рослого мужчины в городе, и на нее дивились как на надгробье императора Генриха и его супруги Кунигунды в соборе.

Даже Леберехт, любивший сестру не меньше собственной жизни, ужасался, глядя на это необъяснимое уродство. Из-за перемен, происшедших с девушкой после падения с лестницы, он неохотно показывался в обществе Софи и даже радовался тому, что Марта выделила ей комнатку во флигеле, где жили слуги, и приказала специально для нее сколотить ларь в качестве койки. Девушка безропотно выполняла работы, которые раньше вызывали у нее отвращение, и жила уединенно, как монахиня.

Лишь воскресные службы, которые после той покаянной проповеди Атаназиуса Землера не влекли Леберехта, они еще посещали вместе. Каждый раз он шел, как сквозь строй. За их спиной шушукались, дети издевались над Софи, и Леберехт раздавал оплеухи, когда великаншу дразнили чудом света или невестой дьявола и кривлялись, чтобы придать больше силы своим ругательствам.

Дома Софи выполняла обязанности работника и служанки одновременно; она делала это без жалоб и не гнушалась самых низких работ. К ним относилось и изгнание крыс из комнат и подвалов; крысы достигали размеров кошки и даже могли одолеть ее своими смертельными укусами. Из-за близости реки в домах на Отмели были тысячи этих грызунов, и Софи велели отловить как можно больше крыс живьем. Девушка привязывала каждую из них за лапу и возила ими по сковороде, в которую был налит рыбий жир, смешанный с жидкой колесной мазью, — до тех пор, пока шкура грызунов становилась похожей на чешую рыбы. Обработанных таким образом крыс отпускали на свободу, и те убегали умирать — настолько невыносимым был для них запах, исходящий от их шерсти. Это имело и дополнительный эффект, потому что все норы и ходы, через которые бежали пропитанные жиром животные, надолго избегались всеми остальными крысами.

Но худшим из всего, что приходилось выполнять Софи, было лечение подагры старого Шлюсселя, рецепт которого порекомендовала трактирщику целительница Нусляйн и под большим секретом продала за золотой гульден. Рецепт, который Леберехт видел собственными глазами, помимо обычных предписаний содержал также проклятие каждому, кто без разрешения разгласит тайну. И хотя это средство было довольно сомнительного свойства, оно приносило трактирщику если не исцеление, то облегчение болей. Раз в неделю Софи, превозмогая отвращение, брала на голубятне под крышей молодую голубку, ожесточенно терла ею по предварительно очищенной задней части тела больного, причем так, чтобы анус голубки совпадал с анусом Шлюсселя. Голубка слабела в сильных конвульсиях, а Софи останавливалась лишь тогда, когда птица не подавала больше признаков жизни. При этом она шептала: "Дух голубя, дух голубя, забери мучительную боль".