Тайна предопределения - [2]

Но, справедливости ради, нужно сказать, что и уже у Гомера появляются первые проблески альтернативного учения: если еще речь идет не о свободе воли в полном смысле слова, то, по крайней мере, - о вариантности некоторых событий. В той же "Одиссее" мы читаем неоднозначное пророчество Тиресия: Одиссей со своими спутниками достигнет родины, если они не тронут быков Гелиоса, в противном случае, претерпев много бедствий, он вернется один (ХI, 102-115).

Подобные строки мы находим и в "Илиаде". Вот что говорит Ахилл о своей судьбе:

Жребий двоякий меня ведет к гробовому пределу:

Если останусь я здесь, перед градом троянским сражаться,

Нет возвращения мне, но слава моя не погибнет.

Если же в дом возвращусь я, в любезную землю родную,

Слава моя погибнет, но будет мой век долголетен...

(IX, 411-415).

Когда Ахилл, наконец, вступил в битву с троянцами, его натиск был столь силен, что даже Зевс испугался, как бы он, вопреки судьбе, не захватил самостоятельно Трою (ХХ, 30).

Таким образом, уже в ранней греческой литературе мы находим вполне оформившиеся представления о строгой зависимости поступков человека от его судьбы. Лексические возможности для передачи этой мысли поразительны. Такое положение дел невольно наводит на печальные размышления, как мало мы знаем о догомеровой духовной жизни греков. Истоки представлений о судьбе, явленные нам в "Илиаде" и "Одиссее", нужно, вероятно, искать в крито-микенской культуре (III-II тыс. до Р.Х.). Через микенцев же на греческую мифологию, возможно, повлияли фаталистические верования древних египтян, вавилонян и хеттов. [28, с.50,62].

Исследователи не раз отмечали связь между верой в судьбу и магией у древних народов. Неспособность человека повлиять на ход многих событий создавала благоприятную почву для гадания и предсказания будущего, которое представлялось уже чем-то определенным. Необходимость и неизбежность смены дня и ночи, времен года, рождения и смерти подсознательно побуждали людей к признанию судьбы, которая у древних авторов могла выступать и как безличная фатальная сила, подчиняющая себе и богов (что бывало чаще), и как персонифицированное божество, могущее иногда и изменить свое предопределение (реже).

Происхождение концепции судьбы нередко связывают и с древнейшей практикой метания жребия, когда что-либо (земля, добыча) делилось не на равные части, а по жребию, т.е. согласно чему-то неподвластному человеку и стоящему над ним. И в результате один получал б'ольшую или лучшую часть, а другой - меньшую или худшую. Так понятие "судьба" приравнивается к смысловому значению слов "доля" и "жребий". Даже самые могущественные греческие боги - Зевс, Посейдон и Аид - поделили сферы своего влияния (землю, море и царство мертвых) по жребию, решение которого никто не оспаривал:

...Натрое все делено, и досталося каждому царство:

Жребий бросившим нам, в обладание вечное пало

Мне волношумное море, Аиду подземные мраки,

Зевсу досталось меж туч и эфира пространное небо;

Общею всем остается земля и Олимп многохолмный.

("Илиада", XV, 189-193).

Одновременно с возникновением учения о всевластии судьбы мы наблюдаем и зарождение учения о свободе выбора человека. В "Одиссее" Зевс обращается к собранию богов:

Странно, как смертные люди за все нас, богов, обвиняют!

Зло от нас, утверждают они; но не сами ли часто

Гибель, судьбе вопреки (huper moron), на себя навлекают

безумством? (I, 32-34).

2.2. ГРЕЧЕСКИЕ МИФЫ

Ко времени Гесиода (VIII-VII вв. до Р.Х.) безликая мойра Гомера превращается уже в персонифицированных трех сестер, у каждой из которых свое имя и функция. Лахесис (Дающая жребий) вынимает, не глядя, жребий для человека; Клото (Пряха) прядет нить настоящей жизни; Атропос (Неизменная) осуществляет неотвратимое будущее. [166, p.787; 96, с.360].

Мойры не держали в секрете свои определения в отношении будущего людей. В этом, собственно, и заключается весь ужас и драматизм греческих мифов. Кому-то, обычно оракулу, открываются обстоятельства или причины грядущей смерти героя. Оракул объявляет об этом, затем следуют тщетные попытки обмануть судьбу, и все заканчивается именно так, как было предопределено и предсказано.

Царю Аргоса Акрисию было предречено, что он погибнет от руки будущего сына своей дочери Данаи. Акрисий построил целый подземный дворец, где скрыл от глаз людей Данаю. Но Зевс в виде золотого дождя просочился в подземелье и стал мужем пленницы. Так родился Персей. Акрисий бросил дочь с ребенком в деревянном ящике в море, но они чудесным образом были спасены. Прошли годы, Персей стал великим героем и совершил много подвигов. Однажды Персей устроил спортивные состязания. Множество зрителей наблюдали за ними. Персей метнул высоко в небо бронзовый диск, который, падая, и убил Акрисия. [57, с.106-115].

Подобная семейная трагедия произошла и с Эномаем, которому предсказали смерть от мужа собственной дочери. Долго препятствовал Эномай замужеству Гипподамии, но в итоге все равно погиб от хитрости Пелопса. [57, с.121-123].

Нечто еще более драматичное предопределено было Парису. Он был сыном троянского царя Приама и Гекубы. После того как стало известно пророчество, что их сын станет виновником гибели Трои, Парис был брошен в лесу на горе Ида, но не погиб, а вырос в семье пастуха. Спустя годы, пророчество неумолимо исполняется: Парис похищает Елену, увозит ее в Трою и тем самым становится причиной начала жестокой Троянской войны...