Тайна, покрытая мраком - [39]

Но выяснить, что именно произойдет в этом случае, не удалось, потому что двери опять распахнулись, и в кабинете появились юноша и девушка.

— Здравствуйте! — начал юноша. — Мы из комитета молодежного кафе «Венера». — Он произнес это так, будто предъявлял мандат, наделявший его чрезвычайными полномочиями в областном масштабе.

— И мы очень, очень просим вас, — подхватила девушка, — выступить у нас в кафе во вторник.

— Спасибо за приглашение. Но вот наш изобретатель товарищ Фигуркин. Он автор элсоназа. И выступать у вас лучше ему.

— Ну почему я должен выступать в кафе, — недовольно сказал Костя. — Я же не эстрадный оркестр!

— А у нас не только музыканты выступают, — сразу обиделся юноша. — У нас бывают и поэты, и спортсмены, и вообще…

— Ну, пожалуйста, ну хоть на полчаса, — сказала девушка. — У нас будет диспут, и нам очень хотелось бы услышать ваше мнение.

— А о чем будет диспут?

— Это еще точно неизвестно. Так, значит, вы согласны? Большое, большое спасибо.

— Только не опаздывайте! — строго предупредил юноша, и представители оргкомитета удалились.

— У вас скоро начнут просить автографы, Константин Львович, — засмеялась Примерова.

— Послушайте, давайте говорить серьезно. Я предлагаю написать опровержение.

— Нет, Константин Львович, никаких опровержений мы писать не станем. Это я сказала Мартушкину, что элсоназ будет составлять десять тысяч вариантов в час.

— Ты?! — поднял было голос Фигуркин.

— Вы, — спокойно поправила Примерова.

— Что — вы? — растерялся Костя.

— Просто: вы, — подчеркнула Зинаида Васильевна.

— Ах, ну да. Вы. Так зачем вы это сделали? Не понимаю.

— Сейчас поймете. Вам известно, что кроме нашей конторы по составлению названий — Горназа — в городе существует контора по составлению наименований — Горнаим?

— Конечно.

— Вам известно, что мы конторы-двойники, конторы-дублеры, а Шумиловск вполне может обойтись одной конторой. Значит, рано или поздно закроют нас или их. Вернее, не закроют, а вольют одну контору в другую.

— Я все это знаю. Но при чем тут…

— А вот при чем. Уцелеет та контора, которая окажется лучше. Мы внедрили элсоназ — значит, на данном этапе лидируем мы. Но известно ли вам, что в Горнаиме тоже не дремали и изобрели электронный составитель наименований?

— Нет, — удивился Фигуркин.

— Вот видите! Я не знаю, какая мощность их составителя. Вполне возможно, что он составляет больше вариантов в час, чем элсоназ, — что тогда?

— Что?

— Тогда окажется, что лидируем не мы, а они. И нас вольют в Горнаим.

— Никогда! — решительно возразил Костя. — Никогда Горнаим не сможет работать лучше, чем Горназ. Разве ты… разве вы забыли, что я достал ВКУС, и у нас скоро будет Вычислитель Оптимального Варианта? Тогда каждый работник в Горназе займет свое место, а это окажется эффективней любого элсоназа.

— Конечно, конечно. Вычислитель — это великолепно, перспективно и эффективно. Но сейчас, в борьбе с Горнаимом, эффект важней эффективности! А что может быть более эффектным, чем высокая цифра? Вот почему я назвала десять тысяч.

— Но это ведь, уважаемая Зинаида Васильевна, очковтирательство!

— Нет, Константин Львович, это предвидение. Предвидение и вера в ваш талант. Я уверена, что ваш элсоназ сможет давать десять тысяч! — И Примерова улыбнулась ласково и ободряюще.

6

— Десять тысяч! — воскликнул управляющий городской конторой по составлению наименований товарищ Сычкин. — Десять! — И он швырнул газету на стол. — Вот как умеют работать в Горназе, Рыбацкий! А наш электронный составитель наименований сколько сочинить может?

— Вообще тысячу, но, между нами говоря, пятьсот, — туманно ответил заместитель Сычкина обтекаемо-круглый Рыбацкий. Впрочем, Сычкин прекрасно его понял, потому что многолетняя совместная работа научила их понимать друг друга не то что с полуслова, а с полувзгляда и полувздоха.

— Тысяча! — горько усмехнулся управляющий. — Разве это десять тысяч?

— Нет! — честно согласился заместитель. — Но зато, Борис Петрович, наша машина сразу печатает свои варианты, выдает их, так сказать, в письменном виде, а у них элсоназ только говорить может, за ним еще записывать надо. — Последнее замечание Рыбацкий произнес с такой насмешкой, будто говорил о каком-то жалком недотепе.

— Ну и что ж, что записывать? Разве это важно? Важны цифры! Десять тысяч — звучит! Тысяча — не звучит! Если мы так продолжать будем, вольют нас в Горназ как пить дать.

— Ну уж прямо — вольют!.. — неубедительно промямлил Рыбацкий.

— Вольют. И поставят над нами Примерову. Меня назначат заместителем, а тебя — тебя пошлют на учебу. Вот так!

— Но что же делать?

— А вот что: наш элсонаим должен выдавать пятнадцать тысяч вариантов в час — и все! Пятнадцать — это же не десять!

— Это-то верно. Но изобретатель отказывается увеличивать проектную мощность.

— Давай сюда изобретателя! С кадрами, Рыбацкий, надо работать.

Рыбацкий вышел, а Сычкин, погрузившись в административные думы, зашагал по кабинету.

Да, теперь уже невозможно установить, как это случилось. Но в эпоху многочисленных реорганизаций и сокращений, укрупнений и разукрупнений, разделений и слияний в Шумиловске появились два совершенно одинаковых учреждения: Горназ и Горнаим.