Тайна похищенной карты - [78]

— Выследить тебя оказалось не так легко. Но ты совершил ошибку, сообщив охранникам купца, что принес товар из Императорского города. Эти охранники и разнесли твой маленький секрет по всем рынкам Сианя.

Толстяк толкает Чжи на землю. Пока Чжи пытается подняться, второй громила срывает у него с шеи кисет и начинает подбрасывать в воздух, как мячик.

— Что это такое? На вес тяжеленький и звенит, как монеты.

— Давай посмотрим.

Толстяк подтягивает Чжи к своему сообщнику. Они восторженно охают при виде золотого блеска внутри мешочка.

— Должно быть, он перед побегом из Императорского города украл какие-то сокровища, а потом продал их, — говорит высокий своему дружку.

Чжи чувствует странное облегчение: если громилы не догадываются, что он продал карту, значит, купец сохранил его тайну. Или, быть может, купец успел отправить карту на свою родину, в страну Марко Поло, — что еще лучше.

— В таком случае задача ясна, — рычит толстяк. — Отнесем золото во дворец — за вычетом нашей доли, — а этого вонючего предателя оставим гнить на пыльной дороге.

— Согласен. Но прежде следует его обыскать — вдруг найдем еще что-то ценное.

Мужчины начинают валить Чжи на землю, когда он вспоминает: он должен сохранить копию карты в шкатулке. Это его последний шанс не уронить чести, унеся с собой тайну поручения адмирала Чжэна, человека, которому он всем обязан. Чжи показывает себе на грудь.

— Умоляю, позвольте сохранить мой пао. Без него я не смогу начать загробную жизнь.

Громилы переглядываются и хохочут.

— Можешь забрать свой бесполезный пао в мир духов.

Чжи перестает бороться. Он понимает, что сопротивление бесполезно, а сознание, что он сохранил обе копии карты, его утешает. Во второй раз в жизни он сдается на милость ножа.

60

Наши дни

Филадельфия, Пенсильвания

Мара радовалась, что можно отвлечься на заголовки газет. Бен разложил на столе «Нью-Йорк таймс», «Вашингтон пост» и «Юэсэй тудей». Каждая газета выступила, по сути, с одним и тем же заявлением, хотя Мара считала, что «Нью-Йорк таймс» нашла лучшую формулировку: «Китай — первооткрыватель мира?»

Они вчитывались в статьи, попивая кофе в кафе недалеко от заброшенного офиса Бена в Университете Пенсильвании. Газеты, захлебываясь, обсуждали сенсационное заявление Китая, что ученые откопали карту времен династии Мин, на которой зафиксирован морской поход адмирала Чжэн Хэ. Адмирал совершил путешествие вокруг света и открыл новые земли. Хотя в статьях проскальзывал скептицизм благодаря усилиям некоторых чиновников из американского правительства, пресса, да и весь мир целиком воспринимали заявление самым серьезным образом. Но ни в одной газете не было напечатано, что знаменитые европейские путешественники-первооткрыватели пользовались в своих походах китайскими картами.

— Твои переговоры, Мара, дали именно тот результат, на который ты надеялась. Отличная работа, — отсалютовал ей кофейной чашкой Бен.

— Спасибо, Бен.

Мара понимала, что ей бы следовало ликовать: как-никак, это она способствовала возвращению карты, согласно собственным представлениям об этике и юридическом владельце. Но у нее почему-то было неспокойно на душе. Неужели причина в легкой грусти от предстоящего расставания с Беном? Или виновато глубоко засевшее сомнение по поводу той роли, которую она сыграла, раскапывая прошлое? Словно она сама создавала исторические карты. Или участвовала в их похищении.

— По твоему виду не скажешь, что ты в восторге. Почему?

— Не знаю.

Заложив пряди волос за уши, она одернула пестрый серый свитер и юбку. По просьбе Бена Мара прилетела из Нью-Йорка в Филадельфию всего два дня спустя после передачи карты китайской стороне. Прежде чем вернуться в Китай на продолжительный период, Бен утрясал мелкие вопросы в Университете Пенсильвании.

— Ты очень многое для меня сделала, Мара. Договорилась с китайцами, что именно я возглавлю исследовательскую группу по изучению карты, хотя это не моя специализация.

— Бен, это самое малое, что я могла для тебя сделать. Я ведь заставила тебя пожертвовать твоим истинным открытием — Шаролой, взяв обещание хранить тайну.

— Знаешь, мне захотелось кое-что тебе подарить. По многим причинам. — Бен умолк, потянулся к своему неизменному рюкзаку, откуда вынул тубус и передал через стол Маре.

— Что это? — спросила она.

— Открой и увидишь.

Сняв крышку, она заглянула внутрь. Там лежал свернутый документ.

— Позволь, я угадаю. Еще одна карта пятнадцатого века? — пошутила Мара.

Бен не рассмеялся.

— Разверни. Осторожно.

Мара засунула руку в тубус, чтобы вынуть документ. Едва коснувшись его, она безошибочно узнала текстуру древней шелковой бумаги. На такой бумаге создавались карты. Она недоуменно уставилась на Бена, который сидел с серьезным выражением, такой красивый в своем профессорском твидовом пиджаке и потертых джинсах.

— Смелее, — подбодрил он ее.

Она решительно вынула свиток. Взявшись за деревянные ручки, начала аккуратно разворачивать. При каждом повороте показывался кусочек цветущего лотоса — одинокого, скорбного белого цветка, растущего из темной воды. В центре свитка располагался рисунок, правую сторону украшали элегантные иероглифы, а слева стояла красная печать.