Тайна похищенной карты - [17]

Маре показалось, что Бен разрумянился от похвалы. Хотя она не дала бы голову на отсечение — под слоем грязи трудно было что-то разглядеть. По мере продолжения экскурсии Бен все больше походил на гордого молодого отца, взволнованного похвалой его отпрыску. А может быть, ему просто было отрадно говорить о чем угодно, только не о краже.

В какой-то момент он резко обернулся и проорал что-то небольшой группе, следовавшей за ними. Мара не поняла диалекта, на котором изъяснялся Бен, но предположила, что он призвал их к порядку, так как толпа тут же рассеялась.

— Простите, что так вышло. К нам нечасто приезжают иностранные гости, а женщин здесь бывает и того меньше. Мне не хотелось на них орать, но я не мог допустить, чтобы они и дальше на вас пялились.

Мара улыбнулась его медвежьей галантности. Ей почему-то показалось, что с его стороны это была попытка ее защитить, а не снисходительное покровительство. Она повернулась, чтобы поблагодарить Бена, и тут только увидела, что он привлекательный мужчина, несмотря на свою неухоженность.

— Пожалуйста, не извиняйтесь, — сказала она.

Когда они покинули центральный участок, Мара задала несколько осторожных вопросов насчет кражи. Он сообщил только самое основное: время кражи, где хранилась карта, причиненный ущерб, меры безопасности, кто знал о карте. Судя по его описанию, Мара пришла к выводу, что это обычная кража, дело рук местных криминальных авторитетов, навести мосты с которыми ей помогут, как она надеялась, связи Пола. Если дело обстояло именно так, она была уверена, что сумеет добраться до карты.

Они приблизились к палаточному городку и подошли к самой большой палатке — единственной, у в хода в которую стояла охрана. Бен придержал для нее полог и, когда она вошла, сказал:

— Карту украли отсюда.

Мара сделала несколько шагов в темноту. Потом глаза ее немного привыкли, и она разглядела ультрасовременную лабораторию, тщательно спланированную и организованную.

— Такие лаборатории я видела только в университетах.

Свет был тусклый, но на этот раз Мара была уверена, что Бен раскраснелся.

— Знаю. Нам повезло с таким щедрым финансированием, — сказал он, впервые намекая на Ричарда Тобиаса. Потом его лицо снова стало серьезным. — Но этого требует наша работа.

— Полагаю, вам необходимо специальное оборудование для находок, относящихся к первому тысячелетию.

— Вы правы. Иногда наши самые важные находки — это лоскутки ткани или обрывки рукописей на пальмовых листьях. Нам нужно иметь возможность изучать и сохранять хрупкий материал.

— Отсюда все это оборудование.

— Да. И эта темнота.

Мара обошла палатку, внимательно разглядывая приборы.

— Уверена, с вашим лабораторным оснащением не сравнится никакое другое. Хотя в последнее время провинция Шаньси привлекает археологов из всех стран.

— Вот почему Ричард решил, что нам следует его иметь, — кивнул он. — Мы не могли бы довериться местным лабораториям или рисковать хрупкими находками, переправляя их транспортом.

— Должно быть, вам было вполне комфортно разворачивать свиток в этих условиях, — небрежно бросила Мара, продолжая кружить по лаборатории; ей хотелось впервые по-настоящему обсудить карту как можно непринужденнее.

— Вполне.

— Расскажите о карте, — попросила она, по-прежнему не глядя на Бена.

Он сделал едва заметную паузу.

— Не хотите взглянуть на фотографию?

— С огромным удовольствием, — ответила она и широко улыбнулась.

Он вытянул из кармана тяжелую связку ключей и направился к стальному шкафчику.

— Есть только один ракурс, да и то не лучшего качества. Мы намеревались сделать остальные снимки позже, но не успели.

Мара посчитала, сколько прошло дней после обнаружения карты до дня ее исчезновения, — за это время новость о находке могла просочиться из нескольких источников.

— Вы, должно быть, выждали несколько дней для акклиматизации свитка, чтобы потом развернуть его и спокойно сфотографировать.

— Вообще-то я выждал две недели. Хотел действовать наверняка, — ответил он.

Бен снял с полки контейнер для хранения документов и перенес на стол. Мара последовала за ним и подошла совсем близко, когда он потянулся к лампе. Раздался щелчок, и яркий свет залил передержанную фотографию.

Мара увидела карту, не похожую ни на одну другую. Хотя снимок был слишком яркий и отображал всего лишь нижний левый угол карты, Мара сразу поняла, что перед ней шедевр картографического искусства. Правую половину снимка занимал ярко-голубой волнообразный узор, который, как она предположила, символизировал океан. Левая часть снимка была желтой, с алыми, лазурными и зелеными эмблемами — видимо, так изображалась земля. Край карты украшала изящная надпись.

Карта не напоминала ни черно-белую каллиграфию пятнадцатого века, которой пользовались китайские картографы-навигаторы (Кэтрин прикрепила к досье несколько образцов), ни традиционные европейские карты мира. Ее отличал собственный стиль. Мара ожидала увидеть официальную, абсолютно функциональную карту, пусть и несколько вычурную, но никак не этот шедевр цветов, символов и форм.

— Она… она… прекрасна, — сказала Мара.

— Да, наверное, так можно сказать. В действительности она еще более прекрасна, — ответил он ничего не выражающим голосом. — Если присмотреться повнимательнее, то можно разглядеть миниатюрные изображения городов, рек, лесов, кораблей, даже морских чудовищ. Иллюстрации были настолько подробны, что напомнили мне эмалевую портретную миниатюру семнадцатого века.