Тайна папок Йонсона - [9]

— Пусть это вас не беспокоит, — сказал Йонсон твердо. — Нового премьера я тоже знаю лично и могу направить прямо ей любое сообщение.

— Но мне бы не хотелось оказаться в двусмысленном положении человека, действующего в интересах иностранного правительства, — возразил Нефедов.

— Вы меня неправильно поняли! — возмутился Йонсон. — У меня нет никаких поручений от моего правительства — официальных или неофициальных. Поверьте мне, ради бога. Я просто прошу вас лично как друга и специалиста: помогите мне разобраться в моих же папках. В конце концов я завел их после консультации с вами. Посмотрите их и скажите, что вы думаете.

У Нефедова оставалось еще много сомнений, но он не стал о них распространяться.

— Мой профессиональный долг, — сказал он, — оказать тебе посильную помощь. Папки твои я, конечно, посмотрю.

Они подходили к Сорок пятой стрит.

— Знаете что? — сказал Йонсон. — С утра меня на работе не будет. Я сейчас зайду в контору и оставлю папки у вас на столе.

— Спешки нет, — заметил Нефедов. — Я смогу заняться ими только вечером. Впрочем, смотри, делай, как тебе удобнее.

Йонсон благодарно пожал ему руку и повернул налево к зданиям ООН.

3

Трехэтажный дом из бурого кирпича на Кингс-ринге ничем не отличался от десятков других зданий в старой части Харпенинга. Узкий фасад в шесть небольших окон, завешанных толстыми шторами. Двухэтажный мезонин с острой башней, возвышавшейся над крутой основной крышей. Сравнительно недавно отреставрированный, он в далекой молодости застал еще конец XVIII века. Говорят, когда-то во время кратковременного пребывания в Иксляндии в нем останавливался Ганс Христиан Андерсен. Туристические группы, заходившие на эту тихую улочку, останавливались перед «домом Андерсена», вслушивались в монотонный рассказ экскурсовода, и им казалось, что из-за непроницаемых окон струятся лучи волшебных сказок.

В действительности же толстые шторы первых двух этажей скрывали за собой бетонную стену, наглухо отгородившую от внешнего мира все, что происходило внутри. Посетителя, входившего через большую дубовую дверь, встречал вежливый швейцар в темно-синей униформе и, удостоверившись по внутреннему телефону, что того ждут, отправлял в лифте на третий этаж в приемную торговой фирмы «Кнут Венстрем и сыновья» (об этом свидетельствовала и скромная вывеска у наружной двери). Здесь посетитель доставался одному из десяти клерков, занимавших отдельные комнатки со стеклянными перегородками. Лишь немногих провожали за непрозрачную дверь начальника, на которой значилось «Кнут Венстрем, шеф-распорядитель». Ступеньки устланной ковром неширокой лестницы вели на четвертый этаж. Оттуда посетитель на другом лифте попадал, в зависимости от обстоятельств, либо на второй этаж, где были комнаты для конспиративных свиданий с агентами, либо на первый этаж, где располагался так называемый Аналитический зал. Собственно говоря, главный вход в контрразведку находился на параллельной улице, и подземный эскалатор доставлял сотрудников к месту тщательно законспирированных совещаний, доступ на которые имели лишь особо доверенные люди. Во всей стране их насчитывалось не более дюжины. В эту узкую группу не входила большая часть министров и высших чиновников страны. Премьер-министр Иксляндии здесь бывал последний раз четверть века назад, хотя формально ведомство Хансена подчинялось непосредственно ему. Это было еще в то далекое время, когда социал-демократическая партия не была правящей. Нынешние главы правительства вряд ли знали о существовании Аналитического зала и о том, что в нем обсуждалось.

Штромсен, приглашенный сюда впервые, не выдал своего удивления ни обстановкой, ни процедурой прохождения через торговую фирму «Кнут Венстрем и сыновья». Его бледное лицо не изменило своего мрачного, насупленного выражения. «С их бюджетом, — подумал он, — можно позволить себе подобные цирковые аттракционы». У него в полиции все было проще. И он, и его люди сами варили себе кофе, сваливали на уродливые, вышедшие из моды деревянные стеллажи груды просмотренных бумаг. Полы были покрыты гнусным серым линолеумом, о коврах там и не помышляли. Он чувствовал себя здесь неуютно, как бедный родственник из провинции, впервые впущенный в хоромы богатого дядюшки.

Аналитический зал был просто большой комнатой для заседаний. Стол и кресла здесь были расположены полукругом — так, чтобы участвующие могли видеть не только Друг друга, но и большой экран, на который, должно быть, проецировалось изображение предмета, подлежащего обсуждению. На этот раз присутствовало только трое: Штромсен, сам Свен Хансен, его помощник Стелберг, хранивший молчание и оперировавший на пульте управления.

— Позвав вас сюда, дорогой Кнут, я отнюдь не хотел вас поразить и продемонстрировать свое материальное превосходство. — Хансен говорил размеренно и, казалось, искренне. — Кстати, для вашего сведения: хотя мы и не входим в НАТО, но наши коллеги из Брюсселя проявляют о нас заботу. Оборудование, которым мы пользуемся здесь. — их подарок. И мы им весьма признательны. Хотя мы и нейтральная страна, но Брюссель заинтересован в нашей обороне не меньше, чем, скажем, в обороне Норвегии или Греции.