Тайна папок Йонсона - [46]

Йонсон хотел возразить, но Лавини продолжал, давая понять, что не хотел бы, чтобы его перебивали:

— Если, однако, мы обнаружили бы, что помещение таких фондов оказало бы негативное влияние на дела «Бионикса», тогда бы мы могли принять соответствующие меры. Но, насколько я могу судить, пока такой угрозы нет. Следовательно, нет и оснований для тревоги.

Перед столь ясно выраженной позицией спорить о моральной стороне дела было бесполезно. Гарри решил чуть изменить направление своих вопросов:

— Но, быть может, синьор Лавини, вам известно о каких-либо других концернах или фирмах в моей стране, где люди из Нассау — будем их так условно именовать — могут уже сейчас иметь сильное влияние через свои активы?

Человек в черном задумался.

— Я был бы рад вам помочь, мистер Йонсон, — ответил он, и в его голосе впервые прозвучало подобие искренности, — но, поверьте, у меня нет доподлинных сведений относительно того, о чем вы спрашиваете. Люди из Нассау могут быть всюду, даже в соседней комнате. Чтобы их распознать, требуется особая служба, и я надеюсь, что в вашей стране она поставлена так, как того заслуживает.

Лавини замолчал, но не торопился закончить беседу. Он знал, что Йонсона интересует еще одна тема, о которой его предупредили.

— Мне говорили, — сказал он, видя, что Йонсон сам ее не поднимает, — что вас также беспокоит военная сторона деятельности «Бионикса». Должен признать, она существует. Современная наука, будь то в биотехнологии, микроэлектронике, лазерах и других своих сферах, всегда стоит на грани между делами мирными и военными. Отталкивает ли это нас? Если мы займем узкую позицию, то не найдем выгодных сфер помещения своих средств.

В конце концов дело военных властей интересоваться деталями. Но скажу следующее. Если состоится планируемое ныне слияние «Бионикса» с франко-итальянским «Монтаньяро», то доля военных разработок объединенного концерна скорее уменьшится, чем возрастет. Но…

Он остановился, как бы засомневавшись, следует ли развивать мысль.

Йонсон вопросительно взглянул на собеседника.

— Но… — продолжил Лавини после минутных размышлений, — могут быть и другие варианты. «Бионике» привлекает к себе взоры не только латиноамериканских стран.

— И вы бы сказали, что «Бионике» может быть захвачен американцами? — спросил Гарри.

— Я сам родился в США, — признался Лавини, — хотя семья моя родом из Италии. Америка для меня — родина, и я не считаю, что вариант объединения с американской фирмой менее предпочтителен, чем с европейской.

— Вы говорили, что это может усилить военную направленность «Бионикса», — заметил Йонсон.

— Не столько говорил, сколько подразумевал, — возразил Лавини. — Мне было очень приятно с вами встретиться, мистер Йонсон. Надеюсь, вам понравится Италия. Вы здесь, конечно, не впервые?

Разговор был явно закончен. Гарри первым вышел на улицу. Он неспешно побрел к площади Святого Петра, еще раз поглядел издали на громадный собор и двинулся дальше по Вьяледи-Консолидационе, торжественной и однообразной. Выйдя на набережную Тибра, он оказался перед круглой крепостью Сент-Анжело, на крыше которой был расстрелян Каварадосси.

— То было в прошлом веке, — сказал он громко по-английски, отчего шедший впереди римлянин вздрогнул, повернулся к нему и о чем-то спросил.

— Да, — продолжал Йонсон вполголоса уже на своем родном языке. — В то время они сражались с Каварадосси, теперь — с целой маленькой страной, и союзники у них весьма и весьма сомнительные. А мораль не существовала ни тогда, ни теперь.

Римлянин удивленно посмотрел на него и пошел прочь…

На площадь Навона быстро спускались сумерки. Гарри посмотрел на часы и заказал еще «чинзано». Народу на площади прибыло. Все столики в его кафе и соседних были заняты. Он вспомнил, что точно так же позавчера сидел перед выложенной красным кирпичом старой ратушей Сиены и беседовал с Гвидо Росси. Это был высокий представительный мужчина с аристократической внешностью. Своим обликом он напоминал холодного, несгибаемого маркиза из недавно виденного итальянского фильма. Только Росси был вовсе не аристократом, а выходцем из крестьянской семьи, когда-то владевшей небольшим виноградником. За его внешним высокомерием скрывался очень внимательный и тонкий наблюдатель жизни и нравов.

Йонсон приехал в Сиену из Флоренции, где встречался с Леонардо Антонелли.

Тот оказал ему всяческое гостеприимство, покормил обедом в одном из изысканных местных ресторанов, был откровенен. В сущности, он не сказал ничего нового и даже полностью подтвердил все, что Йонсон узнал от Траппа и Лавини. Да, «Бионике» практически контролируется коалицией внешних интересов. Да, «Корпорация духовных дел» сотрудничает там с фирмами, за которыми стоит наркобизнес. Да, в последнее время идет подспудная драка между группой американских и европейских компаний за «Бионике». Да, иксляндское правительство полностью в курсе дела и даже предпочитает вариант с французами и итальянцами, видя в этом меньшую беду. Может ли это иметь отношение к судьбе Нордена? Вполне возможно, но что может об этом знать финансист из Флоренции? А другие иксляндские фирмы? Синьор Йонсон хочет слишком многого. Разве ему недостаточно истории с «Биониксом»? И вообще, какое это имеет значение по сравнению с великими преимуществами интернационального технического прогресса, перед которым бессильны нации?