Тайна папок Йонсона - [16]

Перси рассказал следующее. В Филадельфии в начале века существовала небольшая металлургическая фирма. В тридцатых годах кризис довел ее до грани банкротства. Морган-второй выкупил фирму за бесценок по просьбе одного местного банкира, знавшего еще старшего Моргана. Тогда же Морган-второй велел одному из своих молодых сотрудников — Перси — заняться бедствующей фирмой и постараться превратить убыток в прибыль. Тот взялся за дело, что-то распродал, что-то реорганизовал, что-то попросту ликвидировал. К концу декады фирма была в таком состоянии, что за нее была выручена сумма, в двадцать раз превышающая первоначальное вложение Моргана. Из таких услуг, увеличивавших миллионы хозяина, складывалось доверие к подчиненному. Последующее его возвышение было закономерным. Для истории же об этом сохранились лишь краткие, мало что говорящие три строчки в справочнике «Кто есть кто»: «У. А. Перси — директор-распорядитель ’’Морган, Тримбл”, в 1933–1939 гг. — директор ’’Филадельфиа металл уоркс”».

Этот случай подтвердил убеждение Нефедова в том, что в переплетениях директорских постов редко встречаются случайности и что их скупой список — лишь вершина огромного айсберга, о котором моряку лучше всего знать заранее, отправляясь в плавание. Впоследствии он много раз встречался с американцами, занимавшими в плутократической иерархии разные ступеньки, но разговоры с Перси запечатлелись в его памяти как первый отправной урок, указавший ему путь к дальнейшему познанию тайн.

Февральское небо над Нью-Йорком быстро темнело. Из окна на пятнадцатом этаже виден был лишь небольшой его кусок. Внизу на Тридцать седьмой стрит зажглись фонари, их огни отражались в окнах американской миссии. Над соседними крышами возвышался куб главного здания Секретариата ООН. Нефедов провел там два года, прежде чем Центр исследований перевели в новое помещение. Он тосковал по своему старому кабинету на двадцатом этаже, откуда открывалась беспредельная панорама Ист-ривер, старого моста Пятьдесят девятой стрит, Квинса с его приречными складами и причалами и далекой неоновой рекламой манхэттенских универмагов, державших там помещения для распродажи мебели, ковров, посуды и другого товара.

К тому времени, когда он приехал работать в Центр, его методика была уже хорошо известна в Нью-Йорке, ею пользовались составители новых дорогостоящих справочников о различных сторонах деятельности Уолл-стрит для ее же дельцов. Но в последнее время он занимался совершенствованием методики и об этом до поры до времени не распространялся. Опираясь на богатый архив Центра и его банк данных, куда постоянно поступали новые сведения, он разработал способ анализа информации с помощью составленных им компьютерных программ и теперь испытывал новый способ, применяя его к различным сложным ситуациям. Когда требовалось добавить изюминку, например, в доклад ООН о связях транснациональных корпораций с режимом апартеида в Южной Африке, то сделать это мог именно Нефедов. Но, пока новая методика еще не была отшлифована, он не предавал ее гласности. О ней не знали даже коллеги. Исключением был Йонсон.

Папки, принесенные Гарри, лежали на столе, за которым проходили заседания сотрудников его небольшого подразделения. Перебирая в памяти свой недавний разговор с иксляндцем, Нефедов упрекнул себя в том, что был, пожалуй, чрезмерно сух. Но теперь наедине с собой он мог позволить себе расслабиться и пофантазировать.

Если папки действительно имеют отношение к убийству Нордена, то в них была какая-то информация, неизвестная ранее покойному премьеру. Сначала она вызвала его бурный интерес, а потом и действия, ставшие причиной его гибели. Но что могло быть в этих папках такого, о чем не знал премьер-министр Иксляндии, имевший доступ к тайникам местной разведки и контрразведки, к аналитическим материалам своих многочисленных советников, дипломатов, военных? Трудно поверить, чтобы в папках Йонсона, пользовавшегося общеизвестными источниками, было нечто, оказавшееся открытием для Нордена.

И все же что-то в них явно взволновало премьера. Странно, что он взял с собой копии обеих папок, а не отдельных страниц. Видимо, он не хотел привлекать внимание к тому, что именно его беспокоило, не знал, можно ли Йонсону полностью доверять, быть с ним до конца откровенным.

Что же делать? Копаться в пухлых папках и надеяться найти там маленькую деталь, которая не хочет себя выдавать, не кричит во весь голос, не зовет на помощь и даже не подмигивает незаметно одним глазом? И все же другого реального пути нет, если вообще браться за это дело.

Но этот вопрос за истекшие сутки он уже решил для себя. Убийство лидера маленькой нейтральной страны, во многом поддерживающей близкие ему идеи безъядерного мира, — не ординарный случай. Им стоило заняться. Как минимум попробовать. Заодно и испытать, хорош ли новый метод.

Он пересел за стол заседаний и принялся перелистывать папки, отмечая основное в блокноте. Было удивительно, как в столь маленькой стране, хотя бы и с развитой индустрией, могли вырасти крупные концерны, некоторые из них уже входили в сотню международных гигантов. Они не только успешно конкурировали за пределами собственной страны, проникая на рынки нередко географически отдаленных стран, но и умудрялись, особенно в последние десять лет, открывать там свои филиалы. Иногда это делалось потому, что в Бельгии, не говоря уже о Гонконге или Таиланде, производство компонентов и деталей выпускаемой фирмой продукции обходилось дешевле. В других случаях удержать свои позиции на иностранном рынке можно было, только имея предприятие на месте и не преодолевая каждый раз барьеров чужой таможенной службы.