Тайна ожерелья - [40]

– Уйди от меня, – сказала она. Она слышала его голос, но не понимала, что он говорит, казалось, он где-то далеко, в конце тоннеля. Она подняла руки и обнаружила кровь Саманты на пальцах и ладонях. Она вытерла руки о рубашку. Но рубашка и без того была уже липкой от крови. – Обещай мне, – всхлипнула она. Хотя не знала, что она хочет, чтобы Адам ей обещал. Просто пусть пообещает ей, только это было сейчас отчаянно важно.

– Ладно, – вздохнул он. – Я обещаю.

Она едва различала его лицо, а голос звучал тускло. Айрис почувствовала, что колени у нее подгибаются.

Затем все исчезло.

– Саманта выздоровеет, – сказала Сэнди Киллиан. – Благодаря тебе, Адам. У нее тоненькая, толщиной в волос, трещина в черепе, и под ней скапливалась кровь. Трудно сказать, что бы произошло, если бы вы ждали «скорую». Но вы доставили ее прямо в операционную, кровотечение было остановно, давление стабилизировалось, и теперь с ней е будет хорошо.

– Очнется с чертовской головной болью, – буркнул Томми. – Глупый ребенок.

– Это не я, – сказал Адам. – Это Айрис настояла на том, чтобы Саманту немедленно доставить сюда.

– Благослови ее Господь, – вздохнула Сэнди. – Где она?

– Спит. Ей сделали укол. Она здорово… расстроилась.

Айрис, в одежде, перепачканной кровью, растрепанная, с дикими глазами, пугающе бледная, требующая обещания, которое могло бы уничтожить ее единственный шанс остаться в Фелисити. Айрис, сникшая в его руках как сломанная кукла. В тот самый момент я осознал, как сильно ее люблю, думал Адам.

Любовь. О Господи, любовь! Единственная власть, которую я поклялся никогда не давать над собой ни единой живой душе. Они пользовались любовью как оружием. Мать в Бостоне и отец на Аляске. Если ты любишь меня… Если ты действительно любишь меня…

Айрис не похожа на них. Нет, нет.

– Она очень расстроилась, – повторил Адам. – Успокаивающее действие лекарства скоро кончится, и не думаю, что она захочет провести здесь ночь.

– Нет, конечно. Ведь праздник начинается в пятницу, – сказала Сэнди. – Саманта будет ужасно расстроена, что пропустит его. Весь последний месяц она только о нем и говорила.

– Будет и в следующем году, – возразил Адам, не думая. – И так как Айрис меня не волнует библиотека. Маленькие девочки не умрут, если в городе не будет библиотеки. Обещай мне…

– Что Айрис? – заинтересовалась Сэнди. – Она собирается остаться, да? Организовать новую библиотеку?

– Не знаю, – сказал Адам. – Может, здесь и не будет библиотеки.

Как бы взвинчена она ни была, Айрис права в одном: даже если я смогу убедить правление «Золотой Долины» изменить свою позицию, сначала здесь должен появиться врач. А также пожарная вышка и ремонтная мастерская, чтобы сохранить такие здания, как салун. Я не смогу сделать все это и еще библиотеку. Сразу не смогу. И это означает, что для Айрис здесь нет места.

Нет способа оставить ее в Неваде, работать над своими изысканиями.

Вообще нет для нее возможности остаться в Неваде.

– Не будет библиотеки? – удивилась Сэнди. – Но я думала…

– В этом-то и проблема, – вздохнул Адам. – «Золотая Долина» может не согласиться с проектом «Рейнбоу». Утром я получил факс. Не знаю, смогу ли я убедить их.

– Черт побери, – расстроился Томми. – Ты думаешь, что мы потеряем все деньги, что вложили в проект? Все мы?

– Может быть, – сказал Адам.

– Заткнись, Томми, – посоветовала Сэнди. – Есть кое-что поважнее денег. О, Адам, еще раз благодарю тебя, огромное спасибо. Я не знаю, что еще можно сказать.

– Это не я, – вновь повторил Адам. – Это Айрис.

– Я знаю. Я еще увижу ее в Фелисити. И этот большой идиот будет там рядом со мной, хочет он того или нет. Давай, Томми, нам лучше вернуться в палату, пока Саманта еще не очнулась и не успела удрать отсюда без нас.

Они исчезли за поворотом коридора направо. Адам повернул налево, к комнате, где спала Айрис. Она захочет узнать, подумал Адам. По крайней мере я могу сообщить ей, что с Самантой все будет в порядке.

Она выглядела миниатюрной и хрупкой на больничной кровати. Ее залитую кровью блузку забрали и дали ей больничную рубашку. Девушка, сжавшись, лежала на боку, полуприкрытая накрахмаленной белой простыней. Волосы у нее были распущены и закрывали почти все лицо волной дымчатой шелка.

Одно его «я» хотело встать у кровати на колени и спрятать лицо в облаке ее волос и просить ее остаться, умолять не уезжать, с библиотекой или без нее, в Рейнбоу или где-нибудь еще. Вторая половинка его «я» медлила в дверях, застыв от страха, замороженная голосами: Если ты действительно меня любишь…

Адам закрыл за собой дверь.

– Айрис, – позвал он.

Она повернула голову и что-то пробормотала.

– Айрис, – повторил он.

Она открыла глаза.

– Что такое? – спросила она. – Что случилось? Где я?

– В больнице в Тонопе, – сказал Адам. – Я только что говорил с Сэнди и Томми. Саманта поправится.

Девушка глядела на него непонимающим взглядом. Затем он увидел, что память ее восстановилась. Она оперлась на локоть.

– Ты уверен? – спросила она. – Все в полном порядке?

– Все в полном порядке – благодаря тебе. Если бы мы ждали «скорую», то все могло оказаться гораздо хуже.

– Слава Богу, – выдохнула Айрис. – Слава Богу.